справиться с поселившимся в доме холодом. А когда дрова яростно затрещали в печке, СнегоВитёк поёжился:
– Ой, что-то мне нехорошо. Включай-ка холодильник. Я полезу в него.
– Ты можешь жить просто в доме, пока здесь холодно, а потом сам залезешь в холодильник.
Вскоре настало время прощаться. Друзья обнялись, и Алёшке вдруг показалось, что у СнегоВитька под снегом бьётся настоящее горячее сердце. Со слезами на глазах мальчишка покидал дачу. СнегоВитёк, стоящий на крыльце, махал ему вслед трёхпалой лапой.
А через неделю к бабушке пришла соседка по даче, и когда они разговорились о рассаде, теплицах и грядках, гостья спросила:
– У вас кто-то живёт на даче? Я недавно там была. Дорожки почищены. И мне показалось, что вечером в доме горел свет.
– Вам показалось, – сказал Алёшка. – Никого там нет. Я ездил на дачу, почистил дорожки и печку топил… Мальчику поверили.
Никто не увидел его загадочной улыбки.
СЛУЖБА СПАСЕНИЯ
Н. Е. Слядневой
Вы, конечно, не знаете меня, не слышали и не читали обо мне?! Нет, это не я увековечен лёгким пером
и талантом великого русского поэта Николая Алексеевича Некрасова.
Дедом Мазаем меня в шутку прозвали люди, с которыми я прожил бок о бок всю жизнь, – жители белорусской глубинки, полешуки. Это за редкую рыжую бородку, за фамилию Мазаев, да за дурную привычку ворчать по поводу и без повода. А вообще-то мне недавно исполнилось сорок лет – возраст совсем не дедовский.
Никогда я не сижу без дела: весной, в пору буйных паводков, спасаю, как некрасовский герой, зайцев, летом – тушу лесные пожары, осенью и зимой – выхаживаю птиц, не сумевших укрыться от вьюг в тёплых странах.
В город я не перебрался, несмотря на уговоры своих столичных родственников.
Городским воздухом дышать – всё равно, что пары синильной кислоты добровольно вдыхать, а мёртвые городские однообразные пейзажи и суета городской жизни не заменят тихой размеренной деревенской жизни (воспетой ещё в средневековых пасторалях) и пейзажей, именующихся в белорусском языке тёплым словом, передающим трепет души, – «краявіды».
Поначалу я спас дюжину косых, дрожавших на полузатопленном дереве, потом подобрал кем-то брошенных щенков. Вот и окрестила меня людская молва дедом Мазаем. А вообще-то по профессии я – журналист. Когда местные жители стали с доброй иронией величать меня Мазаем, я создал «Службу спасения деда Мазая» при местной газете «Живой мир». Все истории, которые я вам поведаю, произошли в восьмидесятых годах прошлого века, когда мало кто видел компьютер. Свои статьи я печатал на старенькой портативной пишущей машинке, купленной по объявлению в рекламной газете. А всеведущую Википедию в те годы заменяла простая сельская библиотека с её книжными сокровищами.
SOS! Спасите наших гуппи!
Однажды, в самый канун весеннего равноденствия, в нашу деревеньку приехали Лиза и Алёша Зайцевы, внуки моей