музыку и читали. Последним Яна завидовала особенно сильно. Ей самой ни за что не удалось бы сосредоточиться на книге в таких условиях, и даже сонливость, хоть и накатывала волнами, тут же отступала, стоило в самом деле закрыть глаза.
Тёмный салон. Человеческое дыхание. Чей-то кашель. Мягко качается гермотрак. Вот бы всегда так было – час за часом и день за днём. Длинная-предлинная ночь, а утром окажется, что они уже приехали и больше не о чем волноваться. Ведь можно, а?
Ей всё-таки удалось заснуть – прерывистым, тревожным сном. Муторные сновидения тут же выбрались из усталого подсознания и принялись водить хоровод, сотканный из беготни, страха, бесконечных улочек и целых верениц укутанных в химзащиту людей, которые всё время оказывались то антропоморфными дронами, то какой-то безлицей жутью.
Когда Яна выбралась обратно в реальность, за окнами гермотрака было уже светло. Она кое-как привела себя в порядок, потом встала и обошла салон, считывая показания медицинских мониторов. Дети спали. Мужчина с протезом руки снова кивнул ей и слабо улыбнулся.
«Май Амберг», – прочла Яна на своём терминале. – «Инженер-разработчик, специалист в области магнитной гидродинамики. Последнее место работы – Нижегородский завод термоэмиссионных машин. Внедрённые адаптации… к условиям микрогравитации… полный комплекс устойчивости к радиологическим факторам… ага, травматическая ампутация правой руки, прогноз…»
Инженер Амберг лишился руки в результате «насильственных действий», и ясно было – совсем недавно. Вслед за орбитальным ударом город захлестнул мятеж новотеистов, а с теми, кто попадал им в руки, случалось всякое. В мирное время на одну только реабилитацию мог уйти месяц – зато новая рука ни в чём не уступала бы старой. Война диктовала свои правила: инженер получил технический протез и новое назначение, а боль – и не только физическая – заставляла его ежедневно принимать психотропные и болеутоляющие средства.
«А я вот улыбнуться ему могу. И всё. И что дальше?»
Ей хватало базовых медицинских знаний, чтобы понять – тем пассажирам, кто действительно нуждается в помощи, оказать её возможно лишь в стационарных условиях. Будут ли эти условия там, куда направляется конвой? Или…
«Или полное выздоровление беженцев теперь – не приоритет в сравнении с их временной работоспособностью», – закончила она жутковатую мысль. – «Но дети ведь могут хоть на что-то рассчитывать?»
Гермотрак снова притормозил. Яна быстро прошла к своему месту, и вовремя – в салоне зазвучал голос джинна:
– Говорит тактический интеллект Руса. Внимание! Боевая ситуация. Возможны резкие манёвры транспортных средств. Приказываю оставаться на своих местах, пристегнуться и надеть маски. Немедленно исполняйте все распоряжения представителей сил сопровождения. Не теряйте присутствия духа. Соблюдайте осторожность и будьте праведны.
«Началось», – отстранённо подумала Яна. Маска прилипла к её лицу и пискнула, сообщая о нормальном прилегании. На внутренней стороне линзы заалели