того футбольного матча. Помнишь игру между местными и дачниками?
– Что-то такое припоминаю.
– Ну вот, для тебя это «что-то такое», а у нас, хотя прошло пять лет, до сих пор твои голы вспоминают. Ты тогда был на самом пике формы. Играл в дубле, но Дед Маслов тебя уже и в основу «Динамо» выпускал.
– Ты знаешь, Гарик, я не люблю вспоминать свое футбольное прошлое. Да и при чём здесь Лика?
– А при том, – Гарик залпом выпил полстакана водки и, не закусив, продолжил: – Мы к этому матчу целый месяц готовились…
Рассказ Гарика оживил в Пашиной памяти подробности той истории.
Лето. На стадионе собрался весь город. Матч между жителями Остра и владельцами дач. Принципиальное сражение для первых и развлечение для вторых. Паша – на тот момент почти профессионал на подступах к основе «Динамо» – уже в первом тайме забил местным три гола. Остёрские приуныли. Увидев это, Павел взял у судьи мегафон и на весь стадион объявил: «Я хоть и дачник, но вырос в вашем городе и второй тайм буду играть за местную команду». К концу игры он сравнял счёт. Весь стадион встал и аплодировал ему.
– …Когда прозвучал финальный свисток, – продолжал Гарик, – Лика подбежала к тебе с цветами, обняла и поцеловала. Ты приподнял её и расцеловал в обе щёки, – таких подробностей Паша уже не помнил. – Со стадиона тебя местные вынесли на руках. А твой третий гол в ворота дачников, метров с двадцати, обсуждают у нас в пивной по сей день…
– Ну и что, расцеловал ребёнка, ей тогда было лет десять-одиннадцать.
– Двенадцать. Ты через минуту забыл об этом, а она прибежала домой и объявила Лене: «Мама, он в меня влюбился». Лена серьёзно ей ответила: «Может быть, но у него уже есть девушка – Наташа. Как же быть с ней?» Ну, ты же знаешь Лику: она только ногами затопала: мол, забудешь ты эту рыжую. С этого дня спокойная жизнь для нас с Леной закончилась. Лика выписала все спортивные журналы. Вырезала любую заметку, где упоминали тебя. Стала ездить на игры в Киеве и даже на тренировки. Но чёрный день для нас наступил тогда, когда спартаковский костолом, как его, не помню…
– Агеев, – подсказал Паша.
– Да-да, Агеев разнёс вдребезги твоё колено. Лика была на трибуне, и, когда тебя выносили с поля на носилках, она к тебе через толпу побежала.
Память Платова нехотя распечатывала подробности тех событий, которые он старательно прятал от себя. Колено отозвалось тупой болью. Душа наполнилась тревогой: прошло много лет, а пережить, перестрадать ту историю до сих пор не получалось. Тяжёлая травма навсегда закрыла для Павла путь в большой спорт, разрушила его мечты и планы на будущее…
– У тебя был болевой шок, и ты, конечно, этого не помнишь. Ты был почти без сознания и только твердил: «Неужели это конец?»
Гарик не мог знать подробностей того, что случилось дальше после этой травмы. А то, что знал, в его пересказе звучало как-то мелко и неубедительно. Не понимал он и логику действий дочери: в глазах отца она выглядела просто одержимой. Но сам Павел гораздо позже по откровенным беседам с Ликой