и, обернувшись, показала мне язык – обнаружив, что я, наблюдаю за ней.
Не прошло и пяти минут, как пришла хозяйка – Аделаида Алексеевна, женщина лет тридцати восьми-сорока, с серьезным и немного злым выражением лица. Одета она была просто, но со вкусом. Обращало на себя внимание глубокое декольте и сильно открытая грудь женщины.
– Господа милости прошу! Здравствуйте! Паспорта можно ваши посмотреть?
– Паспорт только у меня, – сказал я, доставая документы из нагрудного кармана.
– А ваш – сударыня? – обратилась она к Маше.
– У меня с собой нет.
– Вы же говорили, что остановились в пансионате?
– Да это так. Но…
– Завтра принесете?
– Если получится.
– Нет! Так у нас дело не пойдет. Я, конечно, могу и сама сходить в пансионат – здесь не далеко, но будет ли вам это приятно?
– Этого не нужно делать, – сказала Маша, и кровь бросилась ей в лицо.
– Ну что деньги оплачены – как с вами быть? Молодой человек пусть живет, данные я его перепишу, ну а вы уж не обессудьте, в гости, пожалуйста, заходите, но ночевать – я бы вам не советовала.
– Хорошо, – чуть слышно прошептала Маша и чтобы не расплакаться быстро отошла к окну.
От такого оборота событий я растерялся. Все замолчали.
– Профессор Кайгородов часто бывает? – спросил я, что бы как-то сгладить неловкую паузу.
– Вы его знаете?
– Да! Я даже пару раз гостил у него здесь, то есть у его сына, но, правда, это было давно.
– Хороший старичок – божий одуванчик, но последнее время стал заговариваться. Сыночек его все ждет, не дождется, когда он помрет. Мечтает размотать его состояние.
– Вы недобрая, – урезонил я ее.
– Я справедливая. Это разные вещи. Никому не хочу зла но, то, что думаю – говорю прямо и открыто, за спиной не шушукаюсь.
Я тяжело вздохнул.
– И зря вы вздыхаете, – продолжила она, понизив голос и сбавив накал. – Я же не иду узнавать действительную фамилию вашей барышни. Не инициирую расследование, письма, слухи. Зачем? Просто – условия у меня строгие. Вечером, ваша дама должна уходить, а со свечкой стоять, конечно, никто не будет. Отдыхайте, – голос ее подобрел.– Наверно устали с дороги? Во дворе душ. Там можно освежиться.
– Благодарю, – процедил я сквозь зубы.
– Да не за что пока-а…, – сказала она многозначительно и неопределенно.
Хозяйка круто развернулась и, не взглянув, на украдкой плачущую Машу – ушла степенно и с достоинством, слегка покачивая полными бедрами. «Вожжей бы – по этим бедрам не мешало!» промелькнула спонтанная мысль.
Я подошел к Маше. На ней не было лица. Она вся была в слезах, с распухшим покрасневшим носом, которым постоянно шмыгала. Увидев меня, она быстро прикрыла лицо ладошками.
– Не смотрите? – торопливо бросила она.
– Почему? – искренне удивился я.
– Не красивая.
– Это