насколько мне известно, большую часть времени до болезни отца Окимия, дед Анисим служил вахтёром в обсерватории.
– Каким таким вахтёром! – дед Анисим выпятил колесом худую грудь. – Я всегда был при отце Окимия! Тут всегда. Рядом. Вдруг надобность какая!
– Отец Окимий много лет был настоятелем, – ответил отец Ануфрий, – и знал правила монастырской жизни лучше кого-либо. Потому в последние годы нуждался в помощнике, только когда был болен.
– Но, может быть, он сам не захочет быть моим помощником? – я с надеждой посмотрел на деда Анисима.
– Я человек достойный, верующий, а не мормышка какая-нить. Где поставлен, знать там и быть должон.
Отец Ануфрий улыбнулся:
– Вот и славно. Значит, Олаф, принимай помощника.
Я поражённо молчал. Отец Ануфрий направился к выходу. Около двери обернулся и перекрестил нас:
– Храни вас Господь. Скоро собор. Пойду готовиться, – и вышел.
Я повернулся к деду Анисиму. Тот, прищурившись, смотрел на меня.
– Дед Анисим, ну вот тебе-то, зачем нужно быть моим помощником?
– А я и не твой помощник, я помощник настоятеля! Должность у меня такая и я ею горжусь. Понял? А какой из тебя, Линза1, настоятель мы ещё посмотрим. Ага?
– Ага, ага, – усмехнулся я. И подумал: «Должно быть, его Фивий прислал шпионить за мной. Пусть себе. Мне он не мешает. Тем более отец Ануфрий почему-то считает, что так и должно быть. Хотя его можно понять».
Дед Анисим отвернулся и вновь принялся перебирать одежду в шкафу. Я ждал. Наконец, он вытащил белоснежную ризу, ворот, рукава и грудь которой украшали золотые узоры. Бережно положил её на кровать.
– Вот это надоть одевать. А то, что ты достал, не к месту. Понял?
Я кивнул.
Дед Анисим осторожно взял с кровати, выбранную мною одежду и аккуратно повесил её в шкаф. Затем взял стул и потащил его к верхним антресолям. Кряхтя, забрался на него и открыл дверцу верхнего шкафчика.
– Поди сюды, – позвал меня.
Я подошёл.
– Во! Держи клобук2, – он нахлобучил мне его на голову.
Я ничего не ответил. Отошёл к столу, снял и положил.
– Куды! Куды на стол кладёшь?! Вот нехристь! – он так взвизгнул, что я машинально схватил клобук со стола.
– Ну что ты визжишь, дед Анисим? Ты это мне брось, а то вмиг уволю с должности, – пригрозил я.
Дед притих, только недовольно насупился.
– А кто головной убор на стол кладёт? Приметы не знаешь? Клобук на столе – к ссорам и разладу в доме. На собор собираешься, важные вопросы решать, а такое вытворяешь, – забубнил он.
– Предрассудки всё это!
– Тебе все предрассудки! Может, тебе и вера предрассудки?
Я ничего не ответил вздорному старику, чего зря спорить. Времени было мало, надо собираться. Быстро облачился в соборную одежду. Надел клобук. И повернулся к деду Анисиму.
– Ну, как? Нормально?
Он хлопотливо забегал вокруг меня, что-то поправляя:
– Вот. Теперяча хорошо.