знаешь, Олаф, я всегда поддерживал отца Окимия, а теперь поддерживаю и тебя в научных исследованиях. Я так же, как и вы, считаю единственно верным в познании Бога – научный подход, как это и не странно звучит для большинства моих собратьев. И я рад, что уже при моей жизни это стало возможным. Да… Всё меняется. Мы уже можем увидеть мысль, пытаемся объяснить её природу, пусть пока только в лабораториях. И не только мысль. Человек всегда стремился понять и объяснить непостижимое.
Он задумался.
Мне не терпелось узнать о принятом решении, и я тихо кашлянул, напоминая о себе.
Он очнулся и заговорил:
– Конечно, церковь не может отрицать очевидного. Месяц назад Департамент религиозного согласия созывал Всемирный конфессиональный собор. На нём я представил информацию о вашем открытии. Ну, что сказать…, – брат Климентий потёр лоб, – сказать, что все были потрясены, значит, ничего не сказать. И потрясены не столь вашими с отцом Окимием научными выводами о божественном, о грядущем конце света. В конце концов, это не новость, ибо о нём мы читаем в Библии. Потрясены тем, что вы научно обосновываете не только скорое наступление апокалипсиса, но и саму возможность его избежать! Сознательное повышение человечеством своей духовности и глобальное повышение вибрационного поля Земли? Как такое возможно? Как вообще можно избежать апокалипсис, который предсказан священной Библией и не только ею! Конечно, собор не принял никакого решения. В резолюции мы зафиксировали необходимость обдумать сложившуюся ситуацию, и передать результаты ваших научных исследований светским учёным. Вопрос касается всех, и мы не можем это скрывать, – он откинулся на спинку и выжидающе посмотрел на меня.
Что я мог сказать? Получается, пока всё остаётся по-старому. И сколько продлится это «пока» неясно. Я уж хотел прервать молчание и спросить, могу ли я вообще продолжать мою научную работу в монастыре. Как вдруг брат Климентий улыбнулся и сказал:
– Знаешь, я рад, что не было ни одного представителя конфессии, который бы не посчитал необходимым изучить ваши с отцом Окимием научные исследования и учесть их в регалиях своего учения. Главное – все сошлись в одном: Бог един, неизменен и непостижим; окружающий человека мир и сам человек меняются, и в каждое время людям открывается та грань Божественного, которую они способны понять. Потому, чтобы вести людей к Богу, религия должна не только быть понятной современному человеку, говорить с ним на одном языке, но и открывать людям те новые грани Божественного, которые сегодня становятся доступны человечеству, – он тяжело вздохнул и помолчал. – Но согласись, слаб человек. Много искушений на его пути. Редко кто может сам их одолеть. Кому-то нужна жёсткая дисциплина, чтобы не скатиться на самое дно, и почти всем дружеское напутствие, поддержка. – Брат Климентий прямо взглянул мне в глаза – Страшный разрыв между светскими людьми и воцерковленными происходит не оттого, что светский человек не верующий. Нет! Не может человек не верить вообще ничему. Это противоестественно его душе. А потому что не нашлось на его пути того умного, чуткого, который