прилива, отрезавшего восьмую лунку от большой земли.
Ноги Джеффри заскользили, и он поплыл неуклюжим брассом к высотке по ту сторону протоки. Большим любителем морских купаний он никогда не был, да и вода показалась ему невыносимо холодной. И не только ему, судя по выкрикам и стонам барахтавшихся в ней солдат.
Чтобы согреть свое вымокшее и продрогшее войско, Трембат приказал ему бегом вернуться к береговой дороге, соединяющей Бранкастер с Уэлсом. Добравшись до нее, солдаты получили разрешение закурить; Джеффри видел: входя в воду, они с хозяйской рачительностью засовывали пачки сигарет под пилотки.
Приказ Трембата показался Джеффри почти гениальным. Прежде он думал, что все хитроумие Крошки ограничивается умением оставить своего товарища по команде под ударами быстрого боулера, а самому спокойно отбиваться от неопытного увальня, посылающего мяч с отскоком слева; о способности же Трембата к столь глубокому постижению солдатских чаяний и не подозревал. Через несколько минут, покурив и обсохнув на обочине, отряд вроде бы пришел в себя Джеффри вернулся к исполнению обязанностей топографа, и вскоре отряд А, подмерзший, но бодрый духом, достиг точки Х – телефонной будки, возвышавшейся между дорогой и Гаванью, как именовали местные жители кусок берега, отведенный под причал и якорную стоянку. Здесь, перед марш-броском в пункт Y, солдат ожидал горячий шоколад, пироги со свининой и пополнение запаса сигарет.
От купанья в холодной воде и никотина настроение у всех поднялось – бойцы стремились обойти отряд Б и чутко ловили каждый приказ. Они бегом пересекли участок, примыкавший к внушительному особняку, в темноте напоминавшему гемпширский приют для душевнобольных, – не хватало лишь водонапорной башни с западной стороны. В час ночи отряд отыскал точку Y— в вишневом саду при часовне Девы Марии Уолсингемской, а еще через час напал из устроенной на обочине засады на ничего не подозревающий отряд Б и после громовой перестрелки и неистовой рукопашной отбил у него нацистский флаг. И только с рассветом, добравшись до штаба батальона, Трембат обнаружил, что одного бойца не хватает: А. Дж. Пыхтела Хилл не отозвался на перекличке.
После завтрака по следу отряда отправили было грузовик с поисковой группой, но дали отбой: в штаб батальона поступил телефонный звонок. Какой-то гольфер ни свет ни заря пошел искать свой мяч на неровной площадке седьмой лунки и обнаружил тело утонувшего солдата, видимо, оставленное отливом несколько часов назад. Джеффри и батальонного врача отрядили забрать тело и как можно незаметнее доставить в штаб; клуб всегда гордился тем, что любая игра в нем завершается быстро (партии двое на двое там были запрещены), а секретарь его переживал главным образом о судьбе предстоящих состязаний за «медаль месяца».
– Вони теперь не оберешься, – предположил Джеффри.
– Да уж я думаю, – согласился врач, человек, к несчастьям привычный. – О командовании ротой можете забыть. Вас с Трембатом, глядишь, еще и под суд отдадут.
– О боже. Кому-то же придется написать его жене.
– Уж это точно. Боюсь, он был последним из норфолкских Хиллов.
Учитывая