заботой о детях, вынужденности войн и иных ценностях.
Это было частью программы по разделению людей, чтобы они не могли восстать. Когда нет правды, а сильные мира сего могут нести любую чушь, не встречая сопротивления, людям сложнее объединиться…
Чтение книг опустошает и так пустые сосуды: слова разрывают их черепа и проникают щупальцами внутрь. Всё перестраивается внутри, ибо святыня разоряется и заменяется оружием, рыжим огнём гнева, обжигающим светом слепой веры и механикой.
И свастика, и серп и молот, и солнечное колесо, и иероглифы: всё смешивается в одно непонятное мессиво. И этот символ, словно глаз, контролирует каждое движение и каждый нерв, каждую вену, каждого человека. Из мозга вырастают его дети, обвивающие щупальцами тела страдальцев. Аморфная идея контролирует их тела и овладевает их пустыней всецело.
С западной стороны было не лучше – там история и вовсе постоянно забывалась и стиралась. Люди раз за разом переживали вечное возвращение, постоянное проживание одних и тех же моментов. Они не были в силах принять это и потому витали в облаках и собственных мирах.
Они винили всё что угодно в своих несчастьях и этом великом забвении, но не себя. Мир не такой – его нужно переписать, поменять, а человека переделать. И если на востоке мир абсурда был в головах людей, то местный великий передел сотворил абсурд реальный.
Ведь какой человек вздумает вечно кричать о том, что он жертва чьего-то угнетения, вместо того, чтобы бороться? Только слабый и немощный способен на плач младенца о том, что другие люди или пол, или раса неправильные, что боли и страданий необходимо всецело избежать. Что нужно создать предельно комфортное место, в котором всем будет хорошо… Но там, где хорошо всем – не хорошо никому…
О, сколько боли было, когда человек пытался оторвать от себя собственную природу! О, великие предки, как вы могли позабыть великие заветы? «Признание в себе человеческого дарует сверхчеловеческие силы»! О, великие строки, которые они были не в силах услышать! Они сказали нет – избавиться, вычистить, стереть в порошок, чтобы обрести абсолютнуюсвободу!
Сильная боль, настолько чудовищная, что скручивает живот, прожигает нервы, разрывает сердце, лопает глаза и надрывает кожу. Они плывут по великим плодородным рекам былых переживаний вместе с духами сквозь образы, меняющиеся калейдоскопом.
Бездна человеческой памяти не заканчивается – столетия переливаются перед их умами. Впрочем, уже и «их» не было, а остался только Единый Миф. Психически нагой Миф несётся сквозь бесконечные просторы иного мира…
Историческая память – это не оружие сильных мира, не идеологический инструмент и даже не игрушка. С её помощью мы можем не повторить ужасы. До нас эхом доносятся события, которые древние называли «Мировыми Войнами». Та, что мы видели, была третьей из них и последней для человечества.
Однако, вторая была страшнее третьей. Древние были не в силах описать тех чувств, которые испытывали те,