немедленно отправил еще одну телеграмму императору Вильгельму. Она также осталась без ответа.
Во время ужина государыня и ее дочери плакали. Императрица Александра Федоровна первой произнесла пророческие слова:
«Битва будет ужасной… Человечество пройдет через величайшие испытания…»
Вечером 1 августа немецкие войска вступили на территорию Люксембурга. Через сутки это государство было полностью оккупировано.
3 августа Германия официально объявила войну Франции.
4 августа германская армия пересекла бельгийскую границу. В ответ Великобритания объявила войну Германской империи.
6 августа Австро-Венгрия объявила войну России.
…Боевые действия уже шли полным ходом, когда в Берлине встретились два германских рейхсканцлера – отставной, Бернгард фон Бюлов, и действующий, Теобальд фон Бетман-Гольвег. Бюлов спросил: «Как же это случилось?», – имея в виду войну. Бетман-Гольвег с горечью ответил: «Ах, если бы знать!»
Эта война, которую вполне можно было избежать, навсегда изменит лицо Европы и всего мира и станет одной из самых страшных в истории человечества, унеся более 10 миллионов жизней… В России ее сначала называли Второй Отечественной, потом – Великой, и лишь позднее назовут Первой Мировой.
У афишной тумбы собралась небольшая толпа, которая с каждой минутой увеличивалась. Родион подошел поближе. Люди напряженно пытались прочитать какую-то бумагу. Расталкивая всех локтями, прямо перед Малиновским выбрался расклейщик объявлений, в заляпанном клейстером фартуке, с рулоном бумаг под мышкой, кистью и ведерком в руках.
– Чего там? – тут же спросил Родион.
– Вона, – расклейщик неопределенно махнул в сторону кистью, разбрызгивая клей. – Вишь, какое дело. Да-а-а… – Покрутил головой и ушел.
Малиновский встревожился. Происходило что-то странное. Он энергично ввинтился в толпу, пробираясь поближе к тумбе, и вынырнул прямо перед большой сероватой бумагой, еще влажной от клейстера. В глаза бросились большие буквы «Мы, Николай Второй…». Царский манифест. Сердце как будто провалилось куда-то в живот. За спиной кто-то бормотал: «Господи, помилуй, что же это?».
– Сынок, – похлопал его по плечу старик-рабочий, – ты грамоте обучен?
Родион кивнул, бегая глазами по строчкам и не понимая ни слова.
– Зачти нам, что там.
И Родион начал читать:
– «Божией милостью Мы, Николай Второй, император и самодержец Всероссийский, царь Польский, великий князь Финляндский, и прочее, и прочее, и прочее, объявляем всем Нашим верным подданным. Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови с славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования…»
Остановился передохнуть. Старик-рабочий с сомнением