помолчи же ты, мать, ну никак силов нету! – закричали сзади из толпы. Тетка испуганно прихлопнула рот рукой.
– «…Среди дружественных сношений, союзная Австрии Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры отнюдь не имеют враждебных ей целей, стала домогаться немедленной их отмены, и, встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну».
Голос Родиона сорвался. Война! За спиной кто-то протяжно охнул. Тетка с рыбой беззвучно заплакала, утирая слезы концами платка. Старик-рабочий мелко крестился. Молодой рыбак озадаченно сдвинул на затылок люстриновый картуз:
– Вот так-так. Война, стало быть.
Родион развернулся и выбрался из толпы наружу. По вискам, по шее неприятно ползли капли пота. Смутно, как через вату, он слышал, как кто-то вслух дочитывает манифест:
– «…Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди Великих Держав…»
– Постоим за Россию-матушку! Православные!
– Наваляем немцу от души!
– И с прибавкою!
– «…Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно встанут все верные Наши подданные. В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри. Да укрепится еще теснее единение Царя с Его народом и да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага…»
Родион лихорадочно думал. Ему необходимо попасть на войну. Он же так хотел воевать, сражаться, стать героем! А как? Тетка Елена, понятно, не отпустит, так кто же ее спросит? Надо сбежать да и проситься на фронт. Добровольцем. А куда идти проситься-то? Он оглянулся. Рядом озабоченно совещались два гимназиста, по виду – его ровесники.
– … я бы пошел.
– Как ты это себе представляешь, Валька? Призыв с 17 лет.
– А если добровольцем? – встрял Малиновский.
– Без разницы. До 17 и не суйся.
– Ну так пока будем ждать, война уже и кончится!
– Да, не повезло.
Малиновский отошел в сторонку. Нет, так не пойдет. Что значит «не повезло»? Надо что-то придумать. И тут же в голове возник план: первым делом – запастись сухарями на дорогу и сходить на вокзал, разузнать про военные эшелоны. И как-нибудь ночью залезть в вагон, сховаться поглубже, а там видно будет. Как-нибудь до фронта и доберешься.
В тот же день манифест читали и в Санкт-Петербурге. Перед Зимним дворцом собрались тысячи жителей столицы, заполонившие площадь и все прилегающие улицы.
На балкон дворца вышел император Николай II. Председатель Государственной Думы Николай Родзянко вспоминал:
«Когда толпа увидела царя, ее словно пронизала электрическая искра, и громовое „ура“ огласило воздух. Флаги, плакаты с надписями: „Да здравствует Россия и славянство!“ склонились до земли, и вся толпа, как один человек, упала перед царем на колени. Государь хотел что-то сказать, он поднял руку, передние ряды затихли, но шум толпы, не смолкавшее „ура“ не дали ему говорить…»
Страна