как-нибудь изловчиться и сорвать с него мяньшу», – подумал Чэнь Ло.
Но прежде нужно было набраться для этого сил.
18
«Чужая нагота… услада для глаз»
Сяоцинь сказал, что восстановление Чэнь Ло займёт не меньше трёх недель, и всё это время ему полагалось лежать, не вставая, и даже не шевелиться, чтобы кровь текла по венам размеренно, без лишних всплесков, тем самым не давая яду распространяться. Пилюли, которыми он кормил Чэнь Ло, сдерживали яд и вместе с тем укрепляли силы раненого.
Чэнь Ло на исходе первой недели осознал, что ничего не ест и не пьёт, кроме пилюль да отваров, которыми его поит Сяоцинь, однако же голода или жажды не испытывает, как и физического истощения. Сяоцинь сказал, что умеренность в еде – скорее уж полное её отсутствие! – непременное условие для выздоровления. И он тут же оговорился, что имеет в виду телесную рану, а не собственно отравление.
Повязку ему не меняли, только пропитывали её вновь и вновь травяными отварами. Чэнь Ло опасался, что рана загниёт или повязка врастёт в тело. Сяоцинь на это лишь снисходительно усмехнулся и просунул под повязку палец – хотелось бы надеяться, что чистый! – продемонстрировав, что ткань к телу не приросла. Повязка натянулась и сдавила рану. Чэнь Ло охнул и поморщился от жгучего всплеска в груди. Он поклясться был готов, что мальчишка сделал это специально, чтобы проучить Чэнь Ло за недоверие к его аптекарскому мастерству.
Но всё же видно было, что Сяоцинь обращаться с больными умеет. Раз в несколько дней он приносил миску с горячей водой и отирал тело Чэнь Ло от пота. Правда, он делал это с закрытыми глазами, чем немало забавлял Чэнь Ло.
– Для аптекаря ты слишком стыдливый, – посмеиваясь, сказал Чэнь Ло. – Ослепнешь, если за женщиной ухаживать придётся.
– Что я там не видел, – проворчал Сяоцинь. – Просто неприлично разглядывать чужую наготу, даже если это пациент.
– Это меня не смущает, не беспокойся, – счёл нужным сказать Чэнь Ло.
Сяоцинь как-то странно на него посмотрел, и Чэнь Ло неожиданно для себя смутился.
– А вообще, – поспешно добавил он, – ты прав, чужая нагота может быть усладой для глаз только в одном случае.
– В каком? – сейчас же спросил Сяоцинь, не скрывая любопытства.
– Вырастешь – узнаешь, – кашлянув, ответил Чэнь Ло. Стал бы он обсуждать такое с мальчишкой!
Сяоцинь неопределённо пожал плечами, то ли соглашаясь с тем, что не дорос ещё до таких разговоров, то ли выражая безразличие к вопросу в целом.
Чэнь Ло между тем размышлял, почему вдруг испытал смущение от взгляда мальчишки. Тот ведь не в штаны ему заглянул, а просто глянул в лицо. Должно быть, дело в цвете его глаз. Если глаза карие или чёрные, зрачков почти не видно, и взгляд тем самым смягчается. А у Сяоциня глаза фазаньи – жёлтые, и каждый зрачок – как острие иглы, так и чувствуешь какое-то покалывание под кожей. А быть может, он себе это просто надумал.
– Что опять? – недовольно