Антон Чехов

Три сестры


Скачать книгу

Андреевна (хватает его за руку). Дорогой мой!

      Дорн. Тише. Идут.

      Входят Аркадина под руку с Сориным, Тригорин, Шамраев, Медведенко и Маша.

      Шамраев. В 1873 году в Полтаве на ярмарке она играла изумительно. Один восторг! Чудa но играла! Не изволите ли также знать, где теперь комик Чадин, Павел Семёныч? В Расплюеве был неподражаем, лучше Садовского[9], клянусь вам, многоуважаемая. Где он теперь?

      Аркадина. Вы всё спрашиваете про каких-то допотопных. Откуда я знаю! (Садится.)

      Шамраев (вздохнув). Пашка Чадин! Таких уж нет теперь. Пала сцена, Ирина Николаевна! Прежде были могучие дубы, а теперь мы видим одни только пни.

      Дорн. Блестящих дарований теперь мало, это правда, но средний актер стал гораздо выше.

      Шамраев. Не могу с вами согласиться. Впрочем, это дело вкуса. De gustibus aut bene, aut nihil [10].

      Треплев выходит из-за эстрады.

      Аркадина (сыну). Мой милый сын, когда же начало?

      Треплев. Через минуту. Прошу терпения.

      Аркадина (читает из «Гамлета»). «Мой сын! Ты очи обратил мне внутрь души, и я увидела ее в таких кровавых, в таких смертельных язвах – нет спасенья!»[11]

      Треплев (из «Гамлета»). «И для чего ж ты поддалась пороку, любви искала в бездне преступленья?»[12]

      За эстрадой играют в рожок.

      Господа, начало! Прошу внимания!

      Пауза.

      Я начинаю. (Стучит палочкой и говорит громко.) О вы, почтенные старые тени, которые носитесь в ночную пору над этим озером, усыпите нас, и пусть нам приснится то, что будет через двести тысяч лет!

      Сорин. Через двести тысяч лет ничего не будет.

      Треплев. Так вот пусть изобразят нам это ничего.

      Аркадина. Пусть. Мы спим.

      Поднимается занавес; открывается вид на озеро; луна над горизонтом, отражение ее в воде; на большом камне сидит НинаЗаречная, вся в белом.

      Нина. Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, – словом, все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли… Уже тысячи веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа, и эта бедная луна напрасно зажигает свой фонарь. На лугу уже не просыпаются с криком журавли, и майских жуков не бывает слышно в липовых рощах. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно.

      Пауза.

      Тела живых существ исчезли в прахе, и вечная материя обратила их в камни, в воду, в облака, а души их всех слились в одну. Общая мировая душа – это я… я… Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей слились с инстинктами животных, и я помню всё, всё, всё, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь.

      Показываются болотные огни.

      Аркадина (тихо). Это что-то декадентское.

      Треплев (умоляюще и с упреком). Мама!

      Нина.