На нем могло усидеть сразу четверо, и оно не тонуло! Так мы и развлекались, пока однажды черт не дернул одного из нас за ногу, и он не решил сплавиться на нашей «бригантине» к лошадям.
На противоположном берегу реки располагалось кукурузное поле. В еще более юном возрасте в начале лета мы со страшим братом и дедушкой часто пробирались туда через заросли, через ветки и крапиву (крапива росла везде и доставала тогда до наших детских шей. Обходных путей не было, и нам приходилось отбиваться от нее палками, правда, это мало спасало. Брат орал благим матом, а я – гордая). Мы, первопроходцы, выходили на поле с только показавшимися из-под земли ростками кукурузы. Зато уже в августе появлялись тропинки, протоптанным другими дачниками и, выходя туда, где еще недавно торчали, едва доходившие до пояса, побеги, теперь мы видели высокие, много выше нас, заросли. То были плотные стебли кормовой кукурузы. Они стали отличным полигоном для пряток, и мы с братом убегали вглубь, отыскивали самые толстые и длинные початки, из года в год рвали и пытались есть, и из года в год отплевывались, до того оказывалось невкусно. Как-то даже приволокли несколько штук домой, сварили, но и это не спасло ситуацию – выкинули все.
Выше по течению располагались коровники. Туда мы ездили на велосипедах и нередко, пока дедушка стоял в очереди за парным молоком, заходили внутрь поглазеть на коров и погладить телят. Иногда нас ловили рабочие и иногда выгоняли, а иногда разрешали остаться. Обратно добирались через лес, останавливаясь, чтобы нарвать зеленых орехов или полакомиться ягодами.
Ниже по течению паслись лошади. Исключительно кобылы и жеребята. Коней держали отдельно, понимая, что знакомить их с неуемными дачниками, которые ежегодно приплывали «посмотреть на лошадок», рискованно.
Помню, как мы с братом и дедушкой шли по берегу. Кожа уже успела высохнуть, и ожоги, оставленные крапивой на попе в результате неудачного падения, болезненно ныли и чесались. В руках были початки для лошадей. Кукурузы я набрала так много, что она валилась на землю, а сзади шагал дедушка и посмеивался: сейчас нас увидит охранник с ружьем и как выстрелит солью, конечно, в самую яркую мишень, и вот тогда мне вообще кранты.
В общем, дачу я любила отдельной, очень нежной любовью и учиться здесь оказалось даже тяжелее, чем в Москве. В один из дней июня, игнорируя прогнозы погоды, пошел град. Такого я не видела никогда. Каждая градина была размером с перепелиное яйцо! Ледяные шары уничтожили всю немногочисленную, высаженную бабушкой, растительность (нашу дачу никто никогда не окультуривал: земля для рассады никакая – сплошной песок, и вода через нее уходит слишком быстро, и сорняков много, и виноград оплел весь дом и уже начал пробиваться через крышу, разрушая старое здание… Мне всегда нравилось, что жизнь здесь лезет во все стороны, и малина дикая и колючая, и у душа на улице заросли крапивы, и воды теплой нет, и пол скрипит. Дача никогда