было говорить Тяпе, попавшему в класс «В» и незнакомому с местной «легендой»: «Ой, да он – зверюга! На прошлом уроке такое устроил…!» – и пересказывать все «ужасы» произошедшего, конечно, несколько приукрашая картину и собственное «бесстрашие» перед лицом опасности.
Однако, раз мой интерес к персоне Николая Васильевича оставался только лишь интересом, подобным тому, какой испытываешь, встречаясь с чем-то новым, то причин напрягаться и что-либо делать я не видела. Это кто-то другой «не проскочит», Николай Васильевич! А я, если мне будет хотеться, проскочу везде и всюду и в последний момент (не рычите, я до сих пор так считаю. Резкий выброс адреналина в кровь творит чудеса)! Вы думаете, для чего нужны последние вагоны? Только затем, что не быть их не может? Ошибаетесь! Почему бы не сделать вместо поезда огромное стальное кольцо с купе, опоясывающее всю железную дорогу? Нет, не потому, что это глупо, неудобно, дорого, не-воз-мож-но! Нет! Не просто так эксплуатируют труд машинистов! Последние вагоны – для гурманов по части экстрима, для опаздывающих влет для души, для тех, кто приходит на перрон ради последнего вагона, чтобы заскочить в него на ходу, желательно с коляской и девятимесячным ребенком в ней (из жизни моих бабушки и дедушки), оглянуться и с удивлением обнаружить, что еще бы минута… Так о чем я?
В моей жизни всегда был только один «двигатель». Единственная причина, приводящая меня в состояние работы – желание получить. Впрочем, именно этот несложный механизм, как по мне, движет каждым. На тот момент желание учиться или просто знать «лишнее» отсутствовало напрочь. Потому Изостудию я сочла достойной заменой гранитному булыжнику науки.
Изостудия стала вторым, а может, и первым домом моего девятого класса. Я проводила там все понедельники и вторники – дни ее работы, вне зависимости от того, кто, что и на когда задавал. В первую очередь – личная жизнь, во вторую – все остальное, в третью – учеба.
По идее, в Изостудии мы должны были заниматься творчеством, но приходили туда потрепаться. Кто «мы»? Вопрос интересный, а главное, своевременный, потому как пришла пора познакомить читателя с нескончаемым списком ухажеров моей красавицы Яны.
Не успела Яна переступить порог Лицея, как за ней увязалась длинная и, к несчастью, довольно зловредная свита воздыхателей. Надо сказать, эта свита, по началу меня забавлявшая, доставляла немало проблем. Куда бы мы с Яной ни шли, они оказывались повсюду. Спасением можно было считать разве что женский туалет, но проводить большие перемены там не хотелось. Как они нас находили, я не знаю, но находили непременно. Первое время подруга пребывала на седьмом небе от счастья. Ей доставляло удовольствие повышенное внимание к своей персоне, и она с наигранной наивностью отвергала все мои пересуды о недвусмысленном интересе новоявленных «друзей»:
– Ну что ты, Варя! Они просто хотят с нами дружить!
– Ты, главное, им это не говори, а то если наше бандар-ложье племя, узнает, что и со мной «дружить» хочет, то сильно огорчится.
– Не понимаю, к чему ты клонишь? Я никогда не нравилась мальчикам…
– Поздравляю!