откликалась на имя Гизела, не возражала. Как и раньше, она непрерывно болтала. Судя по всему, епископу это нравилось, поскольку он благосклонно улыбался.
Итак, Гизелу отвели в кухню, где работали слуги. Самой ей не нужно было помогать по хозяйству, но теперь ей придется здесь есть и спать. О еде девушка и думать не могла, а о сне тем более. Люди в этой комнате пугали ее еще тогда, когда в огромной печи горел огонь, теперь же, когда огонь погас и тела освещал лишь лунный свет, лившийся в окно, Гизела с ума сходила от страха и отвращения ко всей этой грязи.
Она опять перевернулась на бок. Вечером ей казалось, что она больше никогда не съест ни кусочка, но сейчас в животе у нее урчало. Впрочем, наибольшее беспокойство Гизеле причиняло не чувство голода, а жжение в мочевом пузыре. Она не помнила, когда в последний раз справляла нужду, но понимала, что не уснет, если как можно скорее не помочится. Сама мысль о том, что ей придется встать и пробраться мимо всех этих людей к двери, вселяла ужас в ее сердце, но в какой-то момент желание пересилило страх.
Гизела встала с лавки. Пол под ее ногами был мягким – то ли от грязи, то ли от гнили, то ли просто был земляным. Осторожно переступая через спящих, девушка направилась к двери. Одному из слуг она наступила на руку, и храп сменился стоном, но не успел слуга проснуться, как принцесса уже прошла мимо. Несмотря на то что было темно, ей каким-то образом удалось найти дверь.
Выбравшись из кухни в коридор, Гизела испытала облегчение, увидев, что там светло. Вдоль стен висели факелы. Они распространяли неприятный запах. В Лане комнаты освещались не факелами, а масляными лампами, пахнущими орехами или маком.
В коридоре тоже спали слуги, через которых приходилось переступать. Гизела дрожала – ей было невероятно холодно в тоненьком платье. Накидку она оставила на лежанке, надеясь, что потом найдет дорогу назад. Пока что ей хотелось только одного – добраться до отхожего места.
Когда Гизела дошла до конца коридора, ориентиром ей служил уже не свет, а холод. В Лане уборные находились вне дома – правда, принцесса туда никогда не ходила, пользуясь горшком в своей комнате.
Девушка вышла под черное ночное небо и узнала двор, на который они въехали этим вечером. В центре горел костер. Двор был частично окружен городскими стенами. Другая же часть ограждения относилась непосредственно к замку. Впрочем, костер освещал не только стены, но и людей. Солдаты сидели у огня, ели, спали, разговаривали. Гизела замерла на месте. Не могла же она искать уборную в присутствии этих мужчин, не говоря уже о том, чтобы спрашивать у них дорогу! Девушка сумела лишь заставить себя сделать шаг вперед, на улицу, опереться рукой на стену, присесть и приподнять платье. Она была рада тому, что наконец-то может облегчиться, но ей было стыдно. Гизела почувствовала, как теплые брызги окропили ее пятки. К счастью, никто ее не заметил. Когда она поднялась,