расти среди одичалых пиратов, и я слишком поздно узнала, что подобает молодой девушке и что она должна знать о мире. Ты можешь радоваться, что у тебя есть мать, которой не в чем себя упрекнуть относительно воспитания своей дочери.
В этот момент мать прикоснулась вышитым кружевным платком к векам, будто она плакала, хотя ее глаза были совершенно сухие. Пауле показалось, что она слышала, как мать при этом что-то пробормотала, и это звучало похоже на «…не говоря уже о ее склонности к скандалам».
В полном недоумении Паула смотрела на свою мать, будто видела ее впервые. Скандалы! Выросла у пиратов! Это намного более романтично, чем роман «Грозовой перевал», который она как раз недавно тайком прочла ночью, запоем. Ничто в ее абсолютно правильной матери не выдавало и следа подобных приключений.
И Паула почувствовала, что матери не хочется говорить о своей прежней жизни.
– Короче говоря, твоя бабушка была совершенно невыносимым человеком. И если бы твой отец не настоял, то мы сегодня о ней не заговорили бы. – Яростным движением она указала на флаконы. – Я все сожгла бы!
– Нехорошо отрицать свои корни, какими бы они ни были. Нельзя от них отрекаться, они такие, какие есть, – пробормотал ее супруг и принялся зажигать свою трубку, хотя вслед за этим должны были последовать очередные сетования его жены.
Несмотря на то, что Пауле в этот день исполнилось всего четырнадцать, она почувствовала, что, говоря о корнях, отец имел в виду не бабушку Матильду, а собственного пропавшего без вести отца. Когда она увидела, как нервно отец курит свою трубку, она внезапно поняла, сколько власти мать имела над ним из-за его происхождения. Он жил с позором, состоявшим в том, что у него не было отца. И только ради нее, ради своей дочери, он решился вызвать на себя гнев супруги.
Паула пристально смотрела на коричневато-черных пиявок, которые, наполняясь ее кровью, вздулись до размеров мужского большого пальца. Но все же они были меньше большого пальца ее отца, у которого были очень мускулистые руки.
Она и сегодня все еще очень жалела, что тогда не последовала своему порыву и не бросилась к нему в объятия, чтобы утешить и поблагодарить. Но в их семье было не принято так проявлять свои чувства, особенно в тех случаях, когда мать находилась поблизости. Флоренс была мастером самообладания.
«Если бы я только знала, что это будет мой последний день рождения с ним, – подумала Паула и вздохнула, – я обязательно сделала бы это». И снова у нее появилось чувство, что ее жизнь до сих пор была не чем иным, как последовательностью из «если», «бы» и «то».
Однако сейчас она приехала на Мадагаскар, чтобы изменить это. И тем фактом, что она находилась здесь, она была обязана своему отцу, который позаботился о том, чтобы она получила завещанное ей имущество Матильды.
В тот момент ей больше всего хотелось сразу же углубиться в чтение книги Матильды, но у ее матери были другие планы относительно