охнул Балька. – Ух ты! – не переставал восклицать он, переворачивая плотные, почти картонные страницы. – Эх, если бы еще не только дедовские и семейные, а – магазинов, мастерских… А? Ты представляешь, какая это будет реклама? Фурор будет! Сегодня же все как с ума сошли по всякой там исторической традиции. Открывают рестораны – так непременно чтоб «по рецептам моего прадеда, знаменитого дореволюционного ресторатора Фердипюпкина». Даже если никакого прадеда-ресторатора вовсе никогда не существовало. Ну и всякое такое. И знаешь, при прочих равных выходит очень эффективным плюсом. – Он даже пальцами прищелкнул для убедительности. – Ну вот то есть если два более-менее равнокачественных ресторана, а у одного есть в описании этот самый дореволюционный Фердипюпкин – пойдут к Фердипюпкину. Черт знает почему, но это работает. Модный тренд. Вот все и сочиняют себе прадедов. А у нас-то не какой-нибудь Фердипюпкин, у нас-то самый настоящий дореволюционный ювелир! Можно такую кампанию забабахать, фурор будет, народ в очереди выстраиваться начнет… Больше одного ожерелья в одни руки не отпускать! А вы куда лезете, вас тут не стояло! – вдруг смешно прогнусавил Балька, копируя классическую реплику «из очереди». – Это ж почти Фаберже, ты что! Даже если просто витрина со сменяемой экспозицией… Или несколько витрин… Или…
Балька, сощурившись, уставился на что-то, видимое только ему.
С ним бывало.
Может, вовсе он и не такой уж легкомысленный и инфантильный, неожиданно подумала Аркадия Васильевна. И юрфак прекрасно закончил, чему она очень радовалась: собственный юрист любой фирме пригодится, тем более в таком специфическом деле, как ювелирное. Ну да, она рассчитывала, что Балька станет у нее в салоне… ну, например, начальником юридического отдела. Даже если весь отдел будет из него одного состоять. Ведь умненький мальчик-то, и аспирантура вон, и диссертацию готовит. Ну, или говорит, что готовит. Она вздохнула тихонько. Вся эта юриспруденция для него словно бы не всерьез, будто в игрушки играет. По поверхности скользит. А углубляется, только когда речь о каких-нибудь рекламных штуках заходит. Хлебом не корми, в ночные клубы не пускай – дай «Ночь пожирателей рекламы» посмотреть. Имена Котлера[1] и Огилви[2] с придыханием и священным трепетом произносит. Маркетинг! Технологии привлекательности! Фердипюпкина какого-то сочинил вдруг. С ума сойти.
Нет, она не возражала, конечно, даже должность ему при салоне «Аркадия Привалова» придумала – заместитель по PR. Но ей, воспитанной в советских традициях, всякие такие штуки казались… ну не глупостью, но… пустяками, в общем чем-то вроде мыльных пузырей. Вроде и блестят, и переливаются, а на деле – пшик. Ведь жалко же на такое время тратить, правда? Красота есть красота, чего тут привлекать, чего рекламировать, какие такие паблик рилейшен и кампании по продвижению? И так ясно: вот это – красота, а вон то – не очень. Салон у нее в самом центре – это да, это правильно, как иначе. Но чего ж еще?
Но в то же время… Что-то такое в этих Балькиных «технологиях