надо же, сволочи, ублюдки пьяные. Ты хоть номер запомнила?
– Нет.
– Черт с ним, с номером. Найдут. Ты посмотри еще раз, на нем и крови-то нет.
– Висок видишь? И грудь. Не повезло парню. Одно хорошо, что сразу. – Что делать-то будем?
– Пойдем в город, на посту сообщим.
– А он как же? Здесь оставим?
– На себе потащим.
– Ты бы свет выключила, – жалобно попросила Люська. – Страшно.
– В темноте еще страшнее будет. Закурить дай.
– Так нет ничего. У этих козлов в машине оставила.
– Вот черт.
– У него сигареты есть, – тихо сказала Люська, кивая на покойника. – Вон лежат.
Пачка сигарет валялась на полу, со стороны сиденья пассажира.
– Взять?
Я кивнула. Люська обошла машину и подергала дверь.
– Заперто.
Я протиснулась вперед, стараясь не касаться парня, и отперла дверь. Внизу на полу что-то блеснуло. Люська подняла пачку и стала рукой шарить.
– Чего ты? – удивилась я.
– Смотри, «дипломат».
На переднем сиденье лежала спортивная сумка. «Дипломат» Люська положила рядом, к ручке на цепочке был подвешен ключ, он скорее всего и блестел.
– Тяжелый, – сказала Люська, жадно глядя на меня. Любопытная она была, как обезьяна. – Давай посмотрим?
– Зачем? – усмехнулась я.
– Не знаю. Может, там что интересное.
Люська сняла ключ, открыла «дипломат», откинула крышку, потом медленно подняла голову. Лицо у нее было совершенно ошалелое.
– Чего там? – спросила я. – Еще один покойник?
– Деньги, – тихо ответила Люська.
Я обошла машину и заглянула в «дипломат». В тусклом свете я увидела пачки по пятьдесят тысяч, лежавшие ровными рядами.
– Десять по пять, – уже торопливо начала Люська. – Это пятьдесят, по пять «лимонов» в каждой. Двести пятьдесят миллионов… убиться дверью!..
Мы посмотрели друг на друга.
– Свет выключи, – тихо сказала Люська. – Не ровен час, кто-нибудь мимо поедет, увидят с дороги.
Свет я выключила, поежилась и по сторонам осмотрелась.
– Мотать отсюда надо. И язык за зубами держать. Парню мы не поможем, а сами влипнем. Пошли.
– Как пошли? – ужаснулась Люська. – Ты чего, хочешь деньги бросить?
– Что значит «бросить»? Они чужие.
– Ты чего это говоришь-то? Такие деньги… для моих-то нервов.
– Покойника обворовываешь?
– Да заткнись ты… за такие деньги…
– Вот именно. За такие деньги тебе сто раз башку оторвут.
– А кто узнает? Мотаем отсюда, и молчок. Спрячем их, а тратить начнем через годик. Все забудется. Это судьба, слышишь, судьба нам деньги посылает.
– Ага, – хмыкнула я. – И неприятности в придачу. Деньги эти ворованные. Дураку ясно. Честный человек двести пятьдесят миллионов в «дипломате» не возит.
– Тем более, – обрадовалась Люська. – Значит, и не обворовываем мы вовсе, а экспроприируем экспроприаторов. И вообще, давай дискутировать подальше отсюда. Наедет кто, базарить не будут, оторвут башку, и вся недолга.
Последнее