Ленинград. Дневники военных лет. 2 ноября 1941 года – 31 декабря 1942 года
в батальоны выздоравливающих – шестьдесят пять процентов, остальные – в части. Инвалидов – до пяти процентов. Было два случая столбняка, спасли обоих бойцов. Врачи работают с исключительным рвением и патриотизмом, движимы одним желанием – вернуть в строй максимум бойцов, спасти максимум жизней!
В госпиталь лег лейтенант с шестнадцатью ранами. «Со мной дело кончено…» Выходили…
Даже больные, истощенные врачи все-таки работают. Скоро им дадут госпитальный паек.
Несколько раненых спекулируют своим пайком – продают санитарам сахар по три рубля кусок, хлеба сто граммов за тридцать рублей. Один санитар скупал. Все пошли под следствие. Что за варианты быта! В госпитале отобрали несколько колод карт… Несмотря на беседы, библиотеку, кино, шахматы, нашлись спецы-«банкометы». Когда их обнаружили, просили об этом в аттестат не писать. Со слезами умоляли: «Не пишите – сообщат родным».
Многие мобилизованные врачи переквалифицировались на хирургов. Идет научная работа, защита диссертаций и даже изучение иностранных языков.
Тихо… Тлеют дежурные коптилки, кто-то из раненых стонет. Во всем великое упорство, люди держатся.
Зашел к товарищу Наганскому[18]. Едва сдержался… Это – полумертвец. Восковое лицо, худоба невероятная. У него ужасные боли. Говорят, что у него рак желудка. Дружески побеседовал с ним о ходе дел на фронте, о литературных делах… Еремушка оживился… «Но что же от меня осталось?» Надо его перевести в Свердловскую больницу, в терапевтическое отделение – на молочно-масляную диету. Напишу об этом просьбу начальнику Санитарного управления КБФ.
8 января 1942 года.
(201-й день войны.)
Наступление продолжается.
После обеда побывал в штабе. Вице-адмирал Грен[19] просит сделать закрытую беседу с артиллеристами, у которых сконцентрирован огонь Ленинграда.
Беседовали о писателях.
Я рассказал кое-что об Эренбурге. У меня к нему прочное отношение.
Иду на радиоузел. Солнечно, мягко, морозно. Прелестное розово-голубое небо. Ближе к Фонтанке рвутся снаряды.
На радиоузле было более трехсот человек сотрудников – редакторы, техники, хор, оркестр и т. д. Из них более двадцати человек умерли и до пятидесяти человек больны. Радиоузел задымлен (буржуйки). В подвале холодно. Были дни, когда радиоузел выключался из-за отсутствия подачи электроэнергии. Сейчас дали отдельный канал. Бывали спады. Но радио вышло на первое место по политическому влиянию и широте охвата аудитории. Газеты отстают на два-три дня и более (хромает экспедиция). Москву слышно плохо. Помехи. До трех четвертей московского материала пропадает. Дикторы усталые, замерзшие. Они начинают работать с шести часов утра. Едят соленые котлеты из жуткой требухи. Нет специального питания. Сохранить бы эти кадры!
На улице видишь главным образом тех, кто сильнее, кто может двигаться, действовать… А сколько людей отлеживается…
Надежды на начало января не оправдались: Н-ская