Ленинград. Дневники военных лет. 2 ноября 1941 года – 31 декабря 1942 года. Всеволод Витальевич Вишневский

всё моют, скребут, чистят…

      Воля к жизни:

      На заводах открыты стационары для истощенных рабочих.

      Вечером прошелся по Неве. Меня дважды остановил патруль, проверяя документы. Как будто служба улучшается. А то в последнее время по ночам не останавливали.

      3 февраля 1942 года.

      (227-й день войны.)

      Мы оставили Феодосию…

      Готовимся к совещанию. Двое в группе заболели. Остальные в строю!

      С.К. сегодня надела военно-морскую форму.

      Наши летчики проводят ряд смелых бомбовых ударов по некоторым пунктам Германии и Финляндии.

      Артобстрел Васильевского острова и района Невы. Немцы усилили артиллерийский обстрел города – по сто пятьдесят тяжелых снарядов в день… Напряжение в городе возрастает.

      Готовлю новые доклады к 24-й годовщине РККА о Военно-морском флоте.

      Газет нет. Света нет. В салоне, за обеденным столом, молчание. Надоела неизменная бурда.

      Горком на днях принял решение о повторной эвакуации творческой интеллигенции – писателей, художников, архитекторов и др.

      10 часов 30 минут. По радио передают: «Кольцо блокады делается все тоньше и тоньше. Бойцы (сибиряки, узбеки, кавказцы) спешат на выручку Ленинграда. Взят ряд сел и немецких укреплений».

      «Не пожалеем же себя для Ленинграда, который жил и работал всегда для всей страны!» – говорит политрук своим бойцам.

      4 февраля 1942 года.

      (228-й день войны.)

      Наступление Красной армии продолжается. Немцы вводят в дело резервы, в обороне упорны: бои у Погостья длятся уже месяц.

      …В городе пускают водопровод. Меньше очереди за хлебом. Выдали пайки мяса.

      Город, как тяжелый больной, – то хуже, то лучше.

      …В городе некий новый тонус: свистят снаряды, рвутся то на Невском, то на Неве – никто уже не обращает внимания. Идут с саночками, мешочками, в самодельных фанерных гробах везут покойников…

      Пожалуй, нет «частной жалости», – есть одна общая боль.

      Чувство жизни, исторический объективизм помогают. Будут жить и люди, и город, и страна, и мир! Родятся новые, в меру вспомянут умерших памятниками, книгами, шествиями, датами. Все будет в вечном ритме, в вечном потоке…

      Вечер 4 февраля 1942 года. Есть огромная потребность глубже разобраться в обстановке, в ходе войны. Никакие ленинградские трагедии уже не могут ни на йоту изменить, сбить пристального взгляда наблюдателя…