Главное – не лезть туда, куда нельзя, и не использовать материалы расследования в книгах или статьях. Было видно, что Рассолкину интересно. Он с удовольствием общался с людьми, вне зависимости от их статуса и ранга. Быстро находил ко всем подходы, легко очаровывал. Скромное обаяние буржуазии, наверное, в прошлом выглядело именно так. Франт с аккуратной бородкой, очками и тростью. С приятной русской речью и манерой говорить.
– Вот, кстати, я могу признаться сразу, – сказал Стас. – В том, чему я завидую вам.
– И чему же?
– Тембру голоса и речи. Мне никогда не удавалось так ровно говорить. Всегда эмоции берут вверх и интонации гуляют так, как им хочется, – сказал Крячко.
– Все просто. В прошлом перед тем, как я открыл свой первый кабинет, я брал уроки сценического мастерства и вокала.
Рассолкин заговорил голосом на полутон ниже, но при этом он не заглушил речь, сделав звук тише, а как будто бы расширил голос горизонтально. И теперь низкий, ровный, приятный мужской баритон заполнял кабинет, но при этом оба сыщика понимали, что Лев Второй понизил, а не повысил голос. Но почему тогда его стало лучше слышно?
– Ого!
– Клиенты больше доверяют и открываются тому, чей голос им приятен. Сложно было приучить себя не тараторить: от природы я всегда очень быстро говорил. Не глотать окончания… Но, пожалуй, самым сложным было другое.
– Что? Найти деньги на хорошего учителя? – иронично спросил Крячко.
– О, это само собой. Я полгода сидел только на крупах и твороге. Сложнее всего было избавиться от слов-паразитов. Говорить длинными сложными фразами без задержек, связующих, но не нужных слов, информационного мусора. Но мой учитель сказал, что для того, чтобы развить такую технику речи, нужно читать классиков. Лучше всего Чехова.
– Почему? – заинтересовался Гуров. – Для сохранения словарного запаса?
– Да, – явно обрадовался привычной теме Рассолкин. – Когда голова занята и вы думаете длинными фразами или образами, такими яркими, как было раньше у писателей прошлого, то говорить вы начинаете точно так же. Все эти слова, фразы, вся красота языка остается жить с вами.
– Как поэтично. Но давайте вернемся в наши будни и пойдем пообщаемся с Игорем. Сейчас мы будем в допросной. Все будет как в кино: Стас будет вести допрос, а мы будем с другой стороны стекла.
– Они действительно существуют? Эти комнаты с двойным стеклом? И он правда не будет нас видеть, а мы его будем? – Лев Второй обрадовался как ребенок. Еще немного, и захлопал бы в ладони.
– Да. Все почти так. Только чуть меньше лоска.
Если допросная и разочаровала Рассолкина, то он не подал виду, а сыщики, кажется, подумали, что неплохо было бы сделать ремонт. Они привыкли бывать тут очень часто и не замечали ржавчин на столе и замке двери, облупившейся в некоторых местах краски, окон в царапинах. Откуда они только взялись-то? Нет, все было не так страшно, но все же.
– Было бы гораздо страннее, если бы она была вся белой. Белые