от глаз кудесники, умеющие перемещаться по воздуху, читающие будущее, словно открытую книгу, врачующие самые страшные раны – эти загадочные, недоступные существа, о которых я столько слышал от матери и сверстников ессеев, вдруг приблизились на расстояние вытянутой руки.
Через вход в пещеру я видел краешек неба со звездами, крупными, словно галилейские маслины.
«Завтра, – шептал я самому себе, – завтра я увижу Хирбе-Кумран. Завтра я познакомлюсь с избранными. Завтра…
Я ожидал так много от завтрашнего дня, что стал представлять себе встречу, то, что я скажу Наставнику, с которым обязательно встречусь, как меня примут в избранные, как научусь бороться с Большим Змеем, как…
Звезды закачались, поплыли, размазались, и я погрузился в сладкое таинство сна.
Когда я проснулся, снаружи светило яркое солнце. Выбравшись из пещеры, я сразу натолкнулся на мать, она протянула мне кружку с водой для умывания. Отец сидел в тени скалы, вид у него был совсем свежий, словно он крепко проспал всю ночь. После молитвы и завтрака мы двинулись дальше.
Воздух стал уже горячим, очертания дальних холмов плыли и дрожали, а голубое море под нами нестерпимо сияло. Дорога круто брала под уклон, идти было легко. Отец шел впереди, я с матерью чуть сзади, отставая шагов на десять. Я хотел было догнать отца, но мама схватила меня за руку.
– Не торопись, сынок.
В ее голосе прозвучали незнакомые нотки. Я вспомнил ночной разговор про Змея и замедлил шаг.
– Шуа, – мать произнесла мое имя так, словно собиралась начать какой-то рассказ, но осеклась.
– Да, мама.
– Шу-а… – она еще раз произнесла мое имя, медленно выговаривая каждую букву, будто наслаждаясь их звучанием. – Шу-а, мой мальчик.
– Да, мама?
– Ты сильно испугался змея?
– Вовсе нет.
– А почему ты так дрожал?
– От отвращения, мама. Он такой противный и склизкий. А язык у него шершавый и холодный, как лягушка. Б-р-р!
– Послушай, Шуа, – мать говорила с трудом, казалось, она проталкивает каждое слово через невидимую повязку, прикрывающую рот. – Послушай… Я никогда не рассказывала тебе об этом… Кроме меня и отца, ни одна душа на свете не знает тайны твоего рождения. Обещай мне, что будешь молчать.
– Обещаю, мама.
Ее волнение передалось мне, и я невольно замедлил шаг. Широкая спина отца маячила впереди, а мы медленно брели между желтых ухабов иссушенной, обветренной ветрами соленой земли.
– У нас много лет не было детей, – негромко заговорила мать, и в жаркой тишине пустыни я хорошо слышал каждый звук, слетающий с ее уст.
– Мы очень старались, соблюдали все законы, отец много молился, несколько раз ходил в Кумран за благословением Наставника. Мы перепробовали все, оставалось только одно, последнее средство – сорокадневный пост в пустыне. К нему прибегают в самых крайних случаях, и Наставник даже не хотел о нем слышать. Отсутствие детей не было в его глазах таким страшным несчастьем. Но мы считали