Туриана то и дело вызывает косые взгляды – люди думают, что он какой-нибудь наркоман или педик.
– Только Аллену ничего не говорите, – сказал он. – Весь смысл в том, чтобы избавиться от него. Если он узнает, то все испортит.
Я рассмеялся, но Фил настаивал:
– Этот тип на все способен, я его давно знаю.
– А почему бы тебе просто не послать его подальше?
– Это на него не подействует.
Некоторое время мы молчали, попивая томатный сок.
– Непонятно что-то, – сказал я. – Он вроде безобидный, и ты сам позволяешь ему таскаться за тобой всюду, да и польза от него бывает.
– Достал он меня своей пользой.
– Ну, узнает он, и что сделает?
– Да что угодно!
– А если ты уже уйдешь в плавание?
– Придем в порт, а он там, ждет на причале в берете и щелкает ракушки в компании арабских мальчиков.
– Хорошо сказано, – усмехнулся я.
– И правильно, – вмешалась Джейни, – не говори ничего этому педику.
– Нет, про ракушки – это ты здорово, – повторил я.
Нам подали заказ, но яйца Филу достались совершенно сырые. Он подозвал официантку и продемонстрировал жидкий белок, тянущийся за ложкой.
– Вы же так и заказывали – жидкие, – уперлась она. – Мы назад ничего не берем.
Фил решительно оттолкнул тарелку.
– Хорошо, тогда еще два, варить четыре минуты. Может, теперь получится.
Он повернулся ко мне и снова заговорил о своем Новом видении. Официантка раздраженно забрала яйца и крикнула в окошко на кухню: «Еще два, четыре минуты».
На этот раз все получилось. Она со стуком поставила тарелку перед Филом, и он спокойно принялся за еду.
– Так, – сказал я, доев, – короче, завтра иди на Бродвей, куда я сказал, и оформляйся. Через неделю, не позже, получим место на судне. Уйдем в море, и Аллен так ничего и не узнает.
Фил кивнул.
– Отлично, чем раньше, тем лучше.
– Только выбирать не придется, – предупредил я, – куда скажут, туда и поплывем.
– Да все равно, хотя, конечно, хотелось бы во Францию.
– Мне тоже хотелось бы, но ты ведь там был?
– Только с матерью, в четырнадцать лет, и гувернантка вечно вертелась рядом. Я хочу в Латинский квартал.
Я развел руками.
– Латинский квартал в Париже, а мы с тобой увидим только полоску берега в Нормандии. В Париж никак не получится.
– Ничего, прорвусь. Главное – свалить из Америки.
– Во всяком случае, Рэмси Аллен останется за кормой.
– Надеюсь, – кивнул он.
– А в море будет куча времени, чтобы писать стихи, – добавил я.
– Да, здорово.
Джейни пожала плечами.
– Мог бы и здесь, в Нью-Йорке, и стихи писать, и свое видение разрабатывать.
– Здесь Ал, он душит мои идеи на корню, – усмехнулся Фил. – Старому поколению их не понять.
– Не слишком-то ты уважаешь своего достопочтенного наставника, – заметил я.
Фил