в то время уже постепенно начинались завалы на основной учебе. Их медленно, но верно готовили к промежуточной аттестации.
На этих мыслях девочка повязала на шею тонкий золотистый шарфик, и повернулась к матери. Та снова вышла ее провожать.
– Хорошо, мамочка. – улыбнулась Виктория, и обняла маму. Они были примерно одного роста. Вика была ниже всего на сантиметров пять. Но она ещё росла. Возможно, через год или два они поравняются. Всё же, отец считался достаточно высоким.
София Дмитриевна мягко обняла дочь в ответ. Её настроение вновь стало чуть мягче.
– Не мёрзни, доченька, и вовремя кушай. Хорошо?
– Поняла, мам, спасибо. Пока!
Её матери тоже нужно было на работу. Но сегодня чуть позже – на смене согласились заменить.
Так они обычно выходили в одно и то же время, на целый час раньше необходимого.
Матери нужно было успеть на работу, а Вике просто не хотелось выходить из дома одной. Поэтому она приходила в школу раньше и ждала в коридоре перед кабинетом. Залезала на подоконник, и покачивая ногами сидела, задумчиво смотря в окно.
Зимой было темно, и казалось, что на улице стояла ночь.
В коридорах в такую рань никого не было. Иногда Виктория приходила настолько рано, что даже учителя ещё не успевали занять свои рабочие места.
Но ей нравилось.
Нравилось, как школа по утрам напоминала совершенно другой мир.
Неизменно, школьные коридоры окутывала тишина. Но не звенящая и не страшная, как это часто бывало дома. Спокойная, приятная. Как мелодия, мотив которой полюбился ей буквально с первых секунд.
Скрип деревянных половиц под её ногами, лампочки, ярко освещающие безлюдный коридор. Старые батареи, опаляющие жаром и, в контраст им, белые подоконники, из щелей которых холодным, почти ледяным потоком, словно невесомый ручей, тёк воздух.
Она восхищалась зимой. Это время года было её любимым. Из-за частых буранов, заставляющих снежинки кружиться блестящими вихрями, из-за ветра, свистящего в ушах даже через капюшон, из-за хрустящего под ногами снега, из-за всепоглощающего вокруг почти неземного блеска.
Из-за тишины и атмосферы сна, которая затрагивала, казалось бы, весь мир. И их школу в том числе.
И даже когда в их коридоры поставили скамейки, Виктория всё равно взбиралась на подоконники, пока никто не видел.
Запрокинув голову назад, она представляла, что окна нет, и за ней разверзлась тёмная бездна. Улыбалась.
А потом, услышав в отдалении эхо глухого стука чьих-то туфель об каменный пол лестницы, резко спрыгивала и садилась на скамейку, где до этого лежал её портфель.
Полы в коридорах на втором и третьих этажах были сделаны из дерева. А вот на первом этаже полы были каменными. Как и все школьные лестницы.
Тогда, чаще всего, через минуту за поворотом появлялась их учительница и открывала дверь в их класс.
Она уже привыкла, что Вика всегда была первой ученицей. Лишь изредка к ней присоединялись другие