краснолицый.
– Столица пяти морей! – улыбнулся я. – К тому же в столице имеется министерство, где я работаю в главной инспекции по безопасности мореплавания.
– О-о, в инспекции морского министерства!.. В таком случае, сэр, по роду службы вы обязаны знать многих капитанов?
– Да, сэр, вы правы… – Ответ прозвучал слишком сухо, о чем я тут же и пожалел, так как заметил на груди англичанина среди орденских ленточек знакомую колодку Боевого Красного Знамени: ошибиться невозможно – два таких же ордена приколоты к тужурке, оставшейся в Москве. – Вас интересует конкретное лицо?
– Да. Мы… называли его «чокнутым». Но не за то, что русский капитан именовал себя Арлекином.
– Арлекином?! Он называл себя Арлекином?!! – воскликнул я в сильнейшем изумлении. На «чокнутого» (моряк произнес это слово на сленге «натти», известном мне со времен войны) я просто-напросто не обратил внимания.
– Ну да. Уверял, что прозвище связано с приятными воспоминаниями. Согласитесь, услышав хоть раз, что моряка зовут Арлекином, уже не забудешь. Верно? Если вы слышали о нем, то сразу вспомните.
«Арлекин!.. Черт возьми, даже здесь, Володька, знают о тебе!» И стало неловко, стыдно стало перед собой: столько лет собирался отыскать старого товарища, да так и не собрался. Прособирался, выходит, за делами, за морями, за множеством забот и командировок в самые неожиданные места. Когда же мы виделись в последний раз?.. Мать честная, страшно подумать: еще в войну. И где?.. Право слово, и тут невероятность: в Лондоне, вот где свела судьба!
– Я знаком с капитаном, о котором вы говорите. Слышал, что жив. Простите, с кем имею честь?
– Кептен в отставке и кавалер ордена Боевого Красного Знамени Джордж О'Греди, сэр! Познакомился с вашим соотечественником в мурманском конвое. Мы были молодыми и дерзкими. О годы, годы!..
– Джордж О'Греди!.. – И снова не было предела моему изумлению. – Это не о вас мы пели когда-то! «И английский офицер Джордж О'Греди носит орден эСэСэР, Джордж О'Греди!» А?
– А что – была такая песенка? – в свою очередь удивился кептен в отставке.
1
Встреча с О'Греди взбудоражила и оказалась последней каплей: все, хватит ссылаться на занятость, хватит откладывать на потом. Вернувшись из Англии, я обзвонил ближних и дальних знакомых и в конце концов раздобыл координаты Арлекина, осевшего, оказывается, в крымском совхозе. Покончив с делами и высвободив целых три дня, махнул к нему, не предупредив телеграммой. Решил ошеломить приездом.
Приехал и торкнулся в запертую дверь. Пришлось заглянуть в контору совхоза. Молодайка в теснющих джинсах и с равнодушным взглядом из-под зеленых новомодных век пожала плечиками: «Владимир Алексеевич часто уезжает в область…» Качнула бедрами и, вжик-вжикнув жесткой материей, с трудом уселась за стол. Пишущая машинка ударила кастаньетной дробью. Я ждал и услышал сквозь треск клавиш: «Вам же русским языком говорят: