чтобы вымотаться и уснуть без сновидений.
Шампанское давали, но Аленка уже ушла, а мы с Катей просто не захотели толпиться. В общем, не для нас ведь оно, а для гостей, пусть уж гости и наслаждаются. Побродив немного по выставке, гости и музейщики стали потихоньку расходиться. Мы выходим на свежий воздух небольшой группой и ненадолго останавливаемся на перекрестке. Я – на автобус, Катюша пешком в центр, несколько сотрудников решают вопрос – ехать на автобусе или пройтись пешком.
– Давайте прогуляемся, – говорит Екатерина Андреевна, – какой чудный вечер, таких теплых осенних дней может и не будет уж больше. Так тихо, тепло. Пойдемте!
– Пойдем, Катерина Андреевна, – Тамара Петровна, сотрудница фондов, проработавшая в музее не меньше самой заведующей, берет ее под руку, – я с тобой пройдусь пешочком, у меня сегодня муж поздно придет, можно и погулять немного.
Попрощавшись, мы расходимся в разные стороны. Стоя на автобусной остановке, я вижу, как Екатерина Андреевна и Тамара Петровна не спеша идут вдоль дороги, и, оглянувшись по сторонам, начинают переходить улицу. Я качаю головой – до пешеходного перехода еще метров десять, а они сокращают путь…
Неожиданно выскочившая из-за поворота стремительная иномарка даже не пытается притормозить… Как в замедленной съемке вижу Тамару Петровну, бегущую вперед, через дорогу и Екатерину Андреевну, почему-то отступающую назад, прямо под колеса машины. Удар, визг тормозов, дальше я ничего не вижу, все плывет перед глазами, но я понимаю, что бегу и кричу что-то. Мне кажется, что бегу я долго-долго, и не будет конца этому бегу, но я добегаю. Около лежащей на дороге Екатерины Андреевны, держа в руках ее шляпку, сидит на корточках Тамара Петровна, и что-то невнятно бормочет, какой-то мужчина вызывает «скорую» по мобильному телефону, больше никого нет. Даже беглого взгляда хватает, чтобы понять – моя помощь Екатерине Андреевне уже не нужна, но я все равно подхожу ближе, наклоняясь, чтобы убедиться в этом. И отстраненно отмечаю, как мало крови. Мне кажется, что я теряю сознание: все это уже было, я уже смотрела, наклонялась, удивлялась… в самолете. Другая обстановка – те же самые действия. Другое событие – та же реакция. Предчувствие? Предупреждение? Мелкая нервная дрожь постепенно превращается в самую настоящую тряску, мне уже не удержать в руках сумку, я не слышу, что мне говорят. Мужчина, звонивший по телефону, резко трясет меня за плечо и показывает на Тамару Петровну: та оглядывается по сторонам, как будто ищет кого-то.
– Возьмите себя в руки, нам нужна Ваша помощь, – наконец я слышу отчетливый внятный голос. Оглядываясь, я вижу молодого человека, секунду назад трясущего меня за плечо, он уже подошел к Тамаре и показывает ей на меня. Я подхожу ближе.
– Наташенька, помоги, мне не вспомнить телефон Пети, – от жалобного дрожащего голоса Тамары Петровны я прихожу в себя. Петр – это сын Екатерины Андреевны, они живут вместе,