отсмеявшись, сказал он, – мне не следовало так реагировать. Опустим тот факт, что в твоей сумочке поместится только пудинг для лилипутов, а так дядя-лесник, конечно, аргумент весомый. Слушай, я заметил на твоей «Ласточке» синеводские номера. Ты из Синеводска?
– Ты такой наблюдательный!
Любого нормального человека на его месте задел бы мой сарказм. Но вся соль в том, что Удальцов не был нормальным. Ни тогда, ни сейчас.
– Я сам родом из Синеводска, – рассказывал он, как будто я о том не знаю. – Ты в какой школе училась? Не в лицее иностранных языков, случайно? Наверное, ты была на несколько классов младше, потому что, увы, я тебя совершенно не узнаю.
– Нет-нет, – открестилась я, – я училась в первой школе.
– Тогда понятно.
Мы проехали запорошенную снегом табличку, но надпись всё равно угадывалась: «Государственный биосферный заповедник». И чуть дальше: «Охота запрещена».
– Давненько не был на родине. Как там сейчас?
– Нормально.
– Галина Ивановна ещё работает? Ах да, извини, ты же с первой школы.
Галина Ивановна была нашей директрисой. Той самой, которая надевала мне на шею золотую медаль, открывала дискотеки и утренники, вела французский, иногда заменяла концертмейстера на уроках музыки и всегда носила в кармане бумажные платочки на случай очередного разбитого сердца или приступа аллергии у учеников. Помню, я плакала на выпускном, не желая с ней прощаться, и ужасалась тому, что два года назад чуть добровольно не ушла из лицея из-за одного невоспитанного мальчика.
– Давай-давай-давай, – приговаривал Удальцов, штурмуя очередной холм. И, когда нам удалось на него взобраться, повернулся ко мне и проговорил: – Ты мой талисман. С тех пор, как ты села ко мне в «Ястреб», мы покоряем все вершины с первого раза.
– Не сглазь, – бросила я. – И, пожалуйста, смотри на дорогу.
Я ощущала на себе его взгляд ещё секунду или две, но так и не повернулась. Что у него на уме? Он находит меня привлекательной? Если так, то это последнее, чего бы мне хотелось в этой жизни.
– До конца маршрута осталось два километра, – возвестил навигатор кокетливым женским голосом.
И вслед за этой фразой вселенная наполнилась звуками той самой песни. Я узнаю её с первой ноты и с тех пор никогда не дослушиваю даже до пятой.
Рука сама потянулась переключить.
– Да, пожалуйста, выбери на свой вкус, – тут же отозвался Удальцов.
Помнит ли он? Ответ очевиден: конечно, нет. В его жизни, наверное, было столько девушек, что он вряд ли запомнил ту несмелую девятиклассницу, пригласившую его на белый танец.
– А ты-то сам куда едешь? Навестить своего приятеля Николая Корнилова? – Мой голос снова звучал зло и Удальцов снова никак на это не отреагировал.
– Да, ты права, – кивнул он, – именно туда я и еду. Но мне, наверное, нужно изменить маршрут. Отвезу тебя в лесничество. Это чуть в стороне от деревни.
Мне не нужно в лесничество. Поэтому я поспешила сказать:
– Позже отвезёшь. Я тоже