в родовом поместье и вообще потерял страх, сообразив, что никто не стремиться его преследовать. Он половину Рима оповестил о своем счастье, ничуть не смущаясь низким происхождением невесты и отсутствием необходимых разрешений. Домициан также, как все, был прекрасно осведомлен о переменах в жизни своего любимчика, но единственное, что услышал Клемент по данному поводу из царственных уст – пару грязных ругательств в адрес прелестной Антонии, невероятными чарами околдовавшей лучшего из мужчин. Префект был искренне поражен тому, насколько сильна привязанность великого повелителя Рима к глупому мальчишке.
Однако теперь, послание из Апулии приобретало новый смысл. Была в нем пара фраз, в самом конце, перед подписью, которые вкупе с письмом парфянского торговца могли уничтожить похитителя юных дев.
Отправив сообразительного раба прочь, префект вытащил заброшенный в угол свиток и повторно перечитал те самые строки:
«Благословен тот день и час, когда я отправился в изгнание. Здесь, на Востоке дышится легче, чем в развращенном, полном соблазнами, порочном Риме, небо выше, солнце не загораживают уродливые инсулы, жизнь течет размеренно и спокойно. Здесь мной никто не повелевает, я сам повелитель себе и всему, что меня окружает. Надо мной нет довлеющий силы, разрушающей меня, оскверняющей мои чувства и желания. Здесь, рядом со мной, любимая женщина, делающая меня без меры счастливым. Я готов существовать так бесконечно долго, купаясь в бездонных омутах ее удивительным глаз. Разве нужно мне что-то еще? Разве могу я жаловаться на судьбу, когда она и теперь слишком щедра ко мне?
О! Мне конечно же недостает – тебя, сестра, не достает моих друзей, с которыми я рос, делил беды и радости. Я скучаю без шума больших торговых улиц, без неповторимой атмосферы праздничных зрелищ. Жить в Риме и не любить Рим было бы странно. Я солгу, если скажу, что совершенно не желаю увидеть его. Но все это можно пережить в моем чудесном краю, где правит властелин Востока – Солнце. С тобой и друзьями я, волею богов, вскоре увижусь. Надеюсь, мой скромный пир не будет всем вам в тягость, как не будет в тягость и дорога, которую придется преодолеть, чтобы добраться ко мне. А Рим ко мне вернется. Надеюсь, это произойдет раньше, чем все мы предполагаем».
– Это нужно использовать! – прошептал Клемент.
Он оглянулся, проверяя, не наблюдает ли за ним кто. В раскрытое окно городской префектуры заглядывала оранжевая луна, озаряя кровавым светом крыши зданий и пустынные улицы. Похоже, во всем Риме не спал только он один. Даже его охрана, дремала в передней, отчаявшись дождаться хозяина, чтобы проводить домой.
Лампада чуть разгоняла мрак, высвечивая небольшой круг на столе, заваленном письмами и донесениями.
Осторожно, чтобы не повредить порочащий текст, префект Города Рима оторвал кусок от целого листа пергамента, вымарал копотью лишние строки, слегка подпалил края, чтобы создать впечатление, будто пергамент достали из огня. Остальное смял и тут же