отметились уже десятком попаданий в корму и тремя попаданиями в носовую часть линкора. На нем уже полыхали четыре очага пожаров.
Командир Шеера, очевидно, обиделся. Кормовая башня линкора перенесла огонь на Кирова. По закону подлости уже третий выстрел, прежде чем командир Кирова среагировал и начал маневрировать, попал в цель. Трехсоткилограмовый «чемодан» пробил главный броневой пояс крейсера выше ватерлинии по миделю и взорвался в переднем котельном отсеке. Три из шести паровых котлов вышли из строя. Скорость корабля упала до 20 узлов. Заметивший это командир линкора капитан первого ранга Меедсен-Болкен, решил, что судьба предоставляет ему шанс повернуть вспять неудачно начавшийся бой. Обидно было командиру мощного тяжелого крейсера, почти линкора, терпеть поражение от мелких советских кораблей. Немецкий обрез-линкор резко повернул влево и пошел на добивание подранка, сокращая дистанцию до верной. По команде адмирала, поврежденный Киров тоже повернул влево, препятствуя сокращению дистанции.
Получив доклад с Кирова о характере повреждений, Дрозд раздумывал не долго. Отдавать Кирова на растерзание немцу и проиграть столь удачно начавшийся бой, было бы верхом идиотизма. Да и на карьере адмирала это сказалось бы весьма негативно. Вплоть до разжалования в рядовые красноармейцы, а то и расстрела. Командующий отряда легких сил Балтфлота скомандовал всем кораблям: «звездная» торпедная атака.
Эсминцы Абашвили развернулись «все вдруг» на 180 градусов, Горький повернул вправо на 90. Даже поврежденный Киров тоже развернулся на Шеера. Машинные команды кораблей поддерживали максимальное давление пара в котлах, поэтому все семь эсминцев и легкий крейсер быстро дали самый полный ход. Четыре эсминца с юга и три эсминца с севера, развернувшись двумя веерами, развив максимальный темп стрельбы из носовых орудий, ринулись с двух бортов на неприятельский линкор. Горький, непрерывно стреляя из двух носовых башен, шел на Шеера в лоб. Отставший от него Киров тоже вносил свою лепту. Котлотурбинные силовые установки крейсеров и дизеля линкора работали на полную мощность. Скорость сближения Кирова и Шеера достигла 72 узлов, или 130 километров в час, превосходя скорость легкового автомобиля на отличном асфальтированном шоссе. Разделяющее их расстояние они должны были пройти за 10 минут.
К этому времени, из восьми шестидюймовок линкора три уже были выбиты. Оставшихся пяти для противодействия семи атакующим эсминцам было совершенно не достаточно. Носовая башня главного калибра Шеера развернулась на группу Абашвили, а кормовая – на группу Солоухина. Эсминцы шли противоартиллерийским зигзагом, петляя между огромными столбами морской воды, вздымаемыми падением осколочных одиннадцатидюймовых снарядов. Немецкий эсминец, как выяснилось позднее, Z-25, пошел наперерез группе Солоухина, часто стреляя из всех орудий.
Вскоре, стремительно сокращающееся расстояние позволило подключить к делу расчеты зенитных пушек. На Шеере