рывками – то нажимая на газ, то отпуская. Это ведь не гончарный круг. И вам не надо ничего подгонять. Давите на газ равномерно – и будете ехать ровно. Так больше шансов выжить. Хотите, я сброшу несколько миль?
– С таким скучным шофером я и так чувствую себя в полной безопасности.
– Кэтрин, когда вы были за рулем, я мог на вас смотреть, и это возмещало мне любой риск. – Это была чистая правда.
– Сегодня, – сказала она, – я просплю до полудня, а потом пойду на репетицию. Но завтра пьесу о физиках будут играть днем, так что мы не сможем попасть в театр, и я буду свободна. Позвоните мне.
– Обязательно.
– А вы сможете выбраться в Ист-Хэмптон на следующие выходные? Мы никуда не пойдем, просто побудем дома и на пляже. Я не хочу унижать Виктора больше, чем уже это сделала. Пройдет несколько недель, и никому, кроме Виктора, не будет до этого никакого дела, но в следующие выходные расставят все мышеловки.
– Заодно заберу одежду, которую оставил на станции.
– Вы в теннис играете?
– Не очень-то.
– Хорошо. Я вас побью. А потом буду вас обучать. Шахматы?
– Не так уж плохо, но ведь надо упражняться. А мне о шахматах пришлось забыть, потому что в армии все играли в карты.
– Хорошо, мой отец сможет вас побить.
– Почему это хорошо?
– Дайте ему хоть что-нибудь. Вы уже побили его тем, что у вас есть будущее. Во время Первой мировой он работал на Бернарда Баруха[32], а для Второй оказался слишком стар.
– Но он ваш отец, один из лидеров экономики. А у меня даже профессии нет.
– Что бы кто ни думал, а он сам на себя глубокого впечатления не производит. Так бывает у всех, кто унаследовал состояние. Оглядываясь назад, он всегда собой недоволен. Это очень сильно привязывает меня к нему.
– Пусть он не впечатлен своими успехами, но почему бы ему не быть хотя бы довольным собой? Что же надо сделать, чтобы простить себя за обстоятельства рождения?
– Я вам расскажу, – сказала она с такой горячностью, что он понял: когда красивая женщина и говорит красиво, она становится сущим бедствием для того, кто влюблен. – Я много об этом думала. Никто не хочет быть довольным собой. Те, кто собой доволен, невыносимы, это ходячие мертвецы. Но никому не хочется и постоянно быть на взводе, потому что тогда просто скользишь над миром, совсем его не касаясь. Мой отец работает не ради денег, а ради работы. Но настоящая работа оценивается в деньгах, так что он все-таки работает ради них – в качестве меры. Но всегда есть кто-то богаче, кто-то всегда в чем-то тебя превосходит. Мы судим узко, по меркам, а не по душе. Если бы кто-то во всем превосходил других, это потеряло бы смысл. Знаете, почему? Я разобралась в этом, потому что многие давали мне понять, будто я все получила готовеньким. Видите ли, каждого человека, независимо от его достижений, масштабы происходящего в мире вынуждают чувствовать себя незначительным. Не природа, которая в этом отношении изумительно добра, – но все то, что творится какими-то группами людей и целыми народами. Экономика. Война. Города.
– Экономика?