И мы поехали туда в тот же день.
В музее нас встретила и сразу окружила заботой пожилая дама. Обрадованная появлением посетителей, она предложила нам осмотреть все залы, однако меня интересовал лишь один, и я не откладывая дела в долгий ящик показал даме, какой именно – тот, где у входа красуется громадный плакат, очень похожий на афишу голливудского фильма ужасов, тот, где разместили выставку, посвященную Гейдриху. Я не понял, была ли эта выставка частью постоянной экспозиции, но в любом случае пускали туда бесплатно, как и вообще в музей, мало того, пожилая дама, спросив, откуда мы приехали, выдала нам брошюрки на английском (и огорченно сказала, что выбор невелик: кроме этих, только немецкие). Увиденное превзошло все мои ожидания. И впрямь – чего только не было в этом зале! Помимо писем, снимков, плакатов и разных документов здесь оказались выставлены оружие и личные вещи парашютистов; их составленные англичанами досье с заметками и оценками деловых способностей и умений; «мерседес» Гейдриха со спущенной шиной и дыркой от пули в задней правой двери; роковое любовное письмо, ставшее причиной бойни в деревне Лидице, а рядом – паспорта адресата и адресанта с фотографиями и множество других подлинных вещей и документов, волнующих следов того, что произошло. Понимая, что имен, дат и подробностей слишком много, я лихорадочно записывал, а выйдя из зала, спросил у пожилой дамы, можно ли купить путеводитель по выставке, которым она меня снабдила для осмотра. В нем кроме комментариев имелись подписи ко всем экспонатам. Дама с сокрушенным видом ответила «нет». Эта очень хорошо сделанная, сшитая вручную книжечка совершенно точно не предназначалась для продажи. Я не знал, как теперь быть, и дама, увидев мою растерянность, а может быть, и растрогавшись моими стараниями объясняться по-чешски, в конце концов взяла у меня брошюрку, весьма решительно запихала ее в Наташину сумку и показала жестом, что нам надо молчать и уходить. Мы очень тепло с ней распрощались. Думаю, при полном отсутствии на выставке посетителей путеводитель этот вряд ли кому понадобился бы, но все-таки поступок был ужасно милый. Через день, за час до отхода автобуса на Париж, я вернулся в музей с коробкой шоколада для симпатичной дамы, она смущенно отказывалась. Но содержание подаренного ею издания оказалось настолько богатым, что без него – а стало быть, и без моей музейной благодетельницы – эта книга, скорее всего, не смогла бы стать такой, какой обещает быть. Единственное, о чем жалею: из-за того, что я не решился спросить, как зовут даму, у меня нет возможности поблагодарить ее и здесь тоже – более официально, как полагается в книгах.
Когда Наташа училась в лицее, она два года подряд участвовала в конкурсе, посвященном Сопротивлению, и оба раза победила, – такого, насколько я помню, не было никогда ни до, ни после. По случаю этой двойной победы Наташа среди прочих наград получила право нести знамя на торжественной