Андрей Авраменков

Город под прицелом


Скачать книгу

о прадедушке, – мягко потребовал Артур. – Я ведь даже не знаю, кем были мои предки.

      Бабушка поправила цветочного окраса халат, присела на край соседнего кресла, смотрела долго в окно.

      – Наш род из Воронежской области, прародители были крестьянами, занимались земледелием и скотоводством. В семнадцатом веке мы были одними из основателей деревни Казачская. Это то, что я запомнила. Если взять ближе уже, то мой дед Иван служил на крейсере «Аврора», он был машинист. Как раз в это время началась революция. Он активно принимал в ней участие. У мамы даже хранились какие-то награды, врученные ему советским правительством.

      Старушка умолкла, раздумывая и вспоминая. Артуру показалась, что сейчас она размышляет не о родственниках, а о тех великих и страшных годах, когда происходил слом системы, разрушение государства. Парень помрачнел, проведя аналогию с тем, что творилось сейчас в его стране. «Приводят ли революции вообще к чему-то хорошему? – пронеслось в голове у него. – Это годы упадка, тяжкой работы для людей, чтобы потом, лет через 20–30, произошло возрождение. Может, изменений лучше добиваться эволюцией отдельно взятого человека и общества в целом?»

      – Потом родился мой отец – Семен. Я не знаю, чем занимался он до войны. Мама редко говорила о нем.

      Артур рассматривал фотографию отряда военных. Кто из них прадед, он понять не мог. Слишком плохого качества она была.

      – Если честно, то я не помню папы, – губы старушки задрожали, но всего на секунду. – Я ведь родилась, когда начиналась война, в июле 1941 года. К этому времени папа уже призвался, он ушел в военкомат в первые же дни. А маме надо было вот-вот рожать. Дедушка Вася, мой старший брат, остался единственным мужчиной в доме, на хозяйстве. Ему тогда десять лет было. Он делал все. Работал в поле, следил за огородом, стирал, готовил, ухаживал за мамой, потом за мной. Мое детство было непростое, но, наверное, все-таки счастливое. А у Васи не было этого детства. Потом, много лет спустя, мы разговаривали с ним, и он сказал, что не помнит ничего из детства, кроме усталости и голода. Даже игр не помнит, а он ведь играл со мной, уделял внимание, насколько мог.

      – Кем дед Семен служил? – поинтересовался Артур.

      – Он не имел высоких чинов, но возил начальника фронта, – уважительно проговорила бабушка. – Сначала был рядовой, потом ефрейтор.

      – А почему мы на Пасху не ходим к нему на могилку?

      – Так он не здесь похоронен, в Германии. В сытой Европе, где сейчас издеваются вандалы над советскими памятниками и захоронениями, над памятью моего папы, который погиб в борьбе с фашистской чумой. Но им это зло, видимо, ближе, чем освободившая их Россия.

      Перебирая фотографии, которые не были приклеены, а просто лежали в альбоме, Артур неожиданно нашёл снимок человека в военной форме.

      – Это дедушка Семен?

      – Да, единственная фотокарточка, где его можно хорошо разглядеть.

      С нее на Артура смотрел человек, отдаленно похожий