мыс, совершенно замечательный, изумительный. Он справа был от основной горы, Певекской двуглавой толстой горы. Мы туда ходили. Олег, я и Сережа.
Обычно командовал Олег:
– Молчание!
Мы приземлялись. Бревно там лежало наше, мы приземлялись на него, и через пять минут вокруг нас – глаза. Это нерпы подплывали, близко-близко. И глазели на нас. Мы, замерев, просто сидели. Чем мы их привлекали? Что они там думали про нас, я не знаю.
Нерпы чрезвычайно любопытны. У них глазищи очень похожи на человеческие. А если учесть, что они всплывают не совсем, а всплывают глазами, ты сквозь воду видишь эти огромные глаза. Чтобы их не спугнуть, ты не должен шевелиться. Потому что ты слово скажешь шепотом, они тут же уплывают.
Мы очень часто гуляли на наш любимый мыс. Гулин любил читать Бунина, знал наизусть и прозу его, и поэзию. А Куваев любил рассказывать о своих экспедициях.
У Олега всегда в кармане были спички и чай. Он заходил в будочки, их строили себе ловцы гольца и там снасти оставляли. Куваев набирал там кружек, ставил какую-нибудь большую банку металлическую между камушков, разводил огонь и быстро заваривал чай. И дальше мы говорили о смысле жизни, о любви. Деликатно и красиво. Это какой-то был душевный отдых и растворение. И ощущение, что ты живешь на другой планете, совершенно точно возникало. Особенно когда закат с рассветом соединяются. Ярко-желтый цвет переходит в оранжевый с зеленым или с синим. А если вдруг небо потемнело, так с темно-синим. Бывают закаты с черными полосами. Яркое оранжевое солнце, синева, и вдруг идет поперек черная полоса. Откуда она берется? Откуда такие краски возникают?
Океан, небольшой такой галечный мыс и сопки – огромный плацдарм из сыпучего камня. И один цветочек какой-то, один-единственный, нежно-розового цвета. Растет себе и растет. Откуда он растет? Я попробовала разгрести и посмотреть, что там под ним. Никакой земли не видно, ничего подобного. Вот такие чудеса на Чукотке есть.
У океана магическое воздействие на человека. Я всегда гордилась, что жила на берегу Северного Ледовитого океана. И я рада, что моя молодость прошла не среди суеты какой-то, а в этом совершенном умиротворении. В этой невероятной красоте.
Таежный Байрон
Каждый по-разному попадал в Певек. Кого, как меня, манила романтика, кого звала геология. Работать на вечной мерзлоте тяжело, но интересно. Народу было не так много в поселке Певек. Правда, когда открыли золото, самолеты только и успевали везти народ на трактовую, в поселки, которые далеко от Певека располагались. Добыча золота началась полномасштабно. И поиски золота увеличились. И поэтому народу прибавилось. Но все равно мы все, живущие в Певеке, знали друг друга. Каждый день ты по этим коробам ходишь, встречаешься, сталкиваешься с кем-то. Даже был такой обычай: просто говорить «здравствуйте» человеку незнакомому, как это бывает в деревнях. Такая была обстановка. Кто-то выделялся для тебя из толпы, кто-то был такой, как все. Вот Сережа Гулин меня поразил сразу. Его в шутку дразнили Лордом Байроном. Он держался совершенно отстраненно от всяких коллективов.