в этой картине жила…»
Я в этой картине жила…
Стояла у кромки обрыва.
По соснам стекала смола
И бликами солнце дробила.
Я в этой картине жила,
Не мучаясь праздным вопросом —
Зачем это воет пила,
И стук раздаётся над плёсом.
Поодаль смолили челны,
И день приближался к закату.
И берег святой белизны
Был чёрной смолою запятнан.
Вода сквозь песок утекла,
Века пронеслись торопливо.
Я в этой картине жила
Сосною у кромки обрыва.
Яблоко
«С годами школьные друзья…»
С годами школьные друзья
Нам вспоминаются всё реже.
Возьму и грустную себя
От снимка старого отрежу.
Все веселы, лишь я стою
В тисках давно забытой муки.
Стою у детства на краю
С неотвратимостью разлуки.
Отрежу, кто из них теперь
Заметит это, всполошится…
Но страшно пальцам – чья-то тень
На белый фартук мой ложится.
«Хочешь, подарю тебе копеечку…»
Хочешь, подарю тебе копеечку,
Или две, чтоб в юность позвонить,
Чтоб поверить в то, во что не верится,
Чтоб связать оборванную нить.
Улыбнулся, взял мою копеечку,
Начал было номер набирать,
Хоть давно не верил, что осмелится
Так сыграть.
То ли в автомате не сработало,
То ли так безжалостно оборваны —
Не вернули юность провода.
И сказал, смущаясь от провинности:
«Знаешь, в нашей маленькой провинции
Телефонов не было тогда».
Белая лебедь
Да, я это, гадкий утёнок.
Ты помнишь меня, погляди.
В компании местных девчонок
Всегда я была позади.
Мала и застенчива слишком.
Наивная, в куцем пальто.
Меня сторонились мальчишки,
Цветов не дарил мне никто.
А ты, презирая опасность,
Ночных сторожей огорчив,
В саду мне нарвал и вручил
Букет гладиолусов красных.
Я их целовала украдкой,
К сухим прижимая губам.
Пыльца прилипала к щекам,
Мне было и горько, и сладко.
А ты шёл поодаль, и следом
Холодная осень плелась…
Прекрасная белая лебедь
В тот вечер во мне родилась!
Яблоко
По интуиции страницу ту открою,
И не глазами, а душой найду
Одну строку, – я брежу той строкою,
А в ней всего – упало яблоко в саду.
Упало яблоко в саду, и тишь такая,
Как будто разом смолкло всё кругом.
И сад чужой, как будто жизнь чужая,
А мы с тобой вошли туда тайком
И торопливо наклоняли ветви,
И рвали с них дозревшие плоды,
И радовались этому, как дети,
Не