этим животным, мисс Трелони, если, конечно, вы не возражаете.
Скрепя сердце она согласилась:
– Конечно, вы можете делать все, что считаете разумным и необходимым, но я надеюсь, что вы не сделаете ничего такого, что могло бы навредить моему бедному Сильвио.
Доктор улыбнулся:
– Сильвио ничто не угрожает, меня интересует другая кошка.
– Что вы имеете в виду?
– Сильвио выступит в роли нападающей стороны, а вторая кошка – в роли пострадавшей.
– Пострадавшей? – В ее голосе послышались нотки тревоги. Доктор улыбнулся еще шире:
– Прошу вас, успокойтесь. Ей не будет причинен вред в нашем понимании этого слова, возможно, пострадают лишь ее структура и покровы.
– Как прикажете вас понимать?
– Очень просто, дорогая леди. Противником вашего Сильвио станет мумия кошки, подобная вот этой. Я полагаю, на Мьюзием-стрит таких мумий собрано немало. Я возьму одну из них и на какое-то время поставлю сюда вместо вашей. Надеюсь, вы не считаете, что временная замена противоречит указаниям вашего отца? Для начала мы выясним, что приводит в такое состояние Сильвио: именно эта мумия или вообще любая мумия кошки.
– Я не знаю, отец оставил очень точные указания… – с сомнением в голосе произнесла она. Но после минутного раздумья решилась: – Разумеется, в сложившихся обстоятельствах все, что может внести ясность, должно быть сделано. Мне кажется, что мумия кошки не может представлять собой ничего особенного.
Доктор Винчестер не ответил. Сейчас он сидел неподвижно с таким хмурым видом, что его серьезность передалась и мне. Эта внезапная перемена как будто раскрыла мне глаза: я вдруг осознал всю странность дела, в которое был уже так глубоко вовлечен. Эта мысль, возникнув однажды, больше не покидала меня. За миг она полностью захватила мой разум, породив бесчисленное множество вариантов ее истолкования. Сама комната и все, что находилось в ней, давало повод к странным мыслям. Здесь было собрано так много древностей, что попавший в нее помимо воли переносился далеко в прошлое, в незнакомые земли и давно забытые времена. Здесь было так много мумий и предметов, с ними связанных, отчего воздух был насквозь пронизан соответствующими запахами битума, благовоний и камеди – «нард и нежные черкесские запахи», – что просто невозможно было не думать о прошлом. Естественно, комната была очень слабо освещена. Все источники света были специально тщательно затемнены таким образом, чтобы прямого яркого света, который воспринимается как сила, стихия, не было видно нигде. Комната была очень большой, умело выдержанные пропорции только подчеркивали ее размер. В ее необъятном чреве нашлось место для бесчисленного множества вещей, которые не часто встретишь в спальне. В дальних ее углах, казалось, затаились зловещие тени. Не один раз меня охватывало ощущение, что обилие предметов, связанных со смертью и далеким прошлым, наполняло мою душу страхом, заставляя оглядываться по сторонам, будто в комнате присутствовало нечто ужасное. В такие