бешеный нрав. Он метал молнии от гнева, грозился всех лишить должностей. Увлёкшись выяснением всех обстоятельств дела, король забыл о главном: подписать помилование невиновному, пока Наира сама не записалась к нему на аудиенцию.
Как только Ричард отдохнул, он прибегнул к трансформации. Мать без слёз не могла смотреть на его изуродованные руки, стоптанные мозолистые ноги, чёрную от угольной пыли кожу, свежие глубокие раны от вчерашних побоев. Волосистая часть головы и лицо были до крови искусаны кишащими в волосах и бороде вшами настолько сильно, что не было здорового участка на коже.
– До чего они тебя довели! – зарыдала мать. Она встала перед сыном на колени и обняла его. – Прости меня, что я так долго не могла спасти тебя.
– Мам, успокойся… Перестань… Лучше отойди от меня. А то насекомые перекинутся.
Первую обработку решили провести на улице. Ричард переместился на задний двор. Двое слуг разожгли огонь в металлической бочке. В неё отправились грязные лохмотья, в которые был одет Ричард, и абы как выстриженные клочья волос. Чтобы ещё сильнее не травмировать кожу из-за множественных язвочек от укусов вшей, волосы сбривать не стали. Ричард, стиснув зубы, чтобы не кричать от боли, терпел, пока на его волосы и бороду наносили дурно пахнущий маслянистый состав. После обработки он долго мылся в заполненной водой деревянной бочке. Отросшие, деформированные, поражённые грибком ногти, насколько это было возможным, подпилили. Только после этого, замотавшись в белую простыню, он вошёл в замок через вход для слуг. От усталости ноги не слушались. Он медленно поднялся по лестнице и прошёл в свои покои. Здесь его раны обработали вонючей жидкостью, от которой безумно щипало кожу и перехватывало дыхание. После всех процедур он подошёл к зеркалу. Впервые за два года он увидел себя. Из зеркальной глади на Ричарда смотрел измученный больной мужчина с жёлтыми склерами, потрескавшимися, когда-то слегка пухлыми губами, неаккуратной, подстриженной клочьями, серой от въевшегося угля бородой и такими же волосами. Вокруг глаз были мелкие морщины, значительно придающие возраст. Покрытая ранами кожа туловища наводила печаль. Когда-то красивый Ричард сейчас походил на больного старца. Он тяжело вздохнул и отошёл от зеркала, лишь бы не видеть себя. Вновь по щеке покатилась скупая мужская слеза. Ричард предполагал, что пребывание на каторге наложило отпечаток на его внешности, но не думал, что настолько сильно.
Сил идти в столовую, чтобы поесть, уже не было. Он вызвал слугу, распорядился, чтобы подали ужин в его покои, и рухнул на кровать.
Глава 5
Оставив отца одного, Инвар поднялся в свои покои. После малоприятной беседы ему хотелось побыть в тишине. Он удобно растянулся на диване, предварительно закрыв дверь на ключ. Чтобы собраться с мыслями, Инвар рассматривал роспись на потолке. Художник изобразил маленьких полупрозрачных фей, порхающих среди бутонов нежных цветов. Инвар вглядывался в их искусно нарисованные крылышки, милые лица, стройные, не прикрытые одеждой