может, кто и вспомнит, как один из них отлучился на минутку.
Долго искать не пришлось. Суворов вышел из палатки и подозвал адъютантов к себе. Он созвал офицеров на военный совет. Впрочем, советом это было только по названию, главнокомандующий уже принял решение и хотел согласовать его с командирами.
Не прошло и получаса, как объявили о выступлении в поход. Офицеры и сами уже устали сидеть на месте и желали встретиться с врагом, а не гоняться по окрестным лесам за партизанами. Сейчас мы находились восточнее города Дижона, верстах в двадцати и не видели населенного пункта. Суворов и не собирался заходить в город, а решил сразу отправиться на северо-запад, к Реймсу, куда стремились и основные силы союзников.
За время вынужденного стояния во французской провинции солдаты успели хорошенько отдохнуть. Летом браконьерствовали в лесах, собирали ягоды и торговали с местными жителями, иногда чуточку и пошаливали, не без этого. Теперь, когда Суворов задал сразу быстрый темп, солдаты охотно шагали по дороге.
Я ехал с Бабахой и слушал его сказки о парижской жизни. Беднягу так пленили воображаемые красоты столицы Франции, что он решил туда переехать.
– Не рекомендую, не рекомендую, – заметил я. – В ближайшие два-три года этот город станет центром войны всего европейского континента. Все эти красоты могут быть разнесены выстрелами из пушек.
– Не, красота вечна, – мечтательно и философски заметил Бабаха, чего я за ним никогда не замечал раньше. – Даже разрушив ее, она никуда не исчезнет.
Я с удивлением и некоторым беспокойством посмотрел на него и подивился, не перегрелся ли он на солнце или не съел ли случайно галлюциногенных грибов. Эх, друг, если бы ты видел Париж двадцать первого века и попробовал жареных каштанов, ты бы вообще с ума сошел от радости.
Мы выступили в поход уже под вечер и прошли только два десятка верст, когда пришлось остановиться на привал. Вокруг темнели леса и крепкие стволы деревьев надежно укрывали от ветра. Солдаты быстро развели костры и поужинали.
На время прислушавшись к голосу желудка, умоляющего его наполнить и оставив мысли о Париже, Бабаха сварганил целый котелок похлебки с курицей, грибами и овощами. Где он умудрился в этой глуши раздобыть курицу, для меня осталось вечной загадкой.
Ночью я проснулся от далекого треска, то ли ружейных выстрелов, то ли сырых дров в костре. Прислушавшись некоторое время, я сонно решил, что это трещат дрова и заснул снова.
Утром громко, прямо над ухом, загрохотали барабаны. Я подскочил от неожиданности и вылетел из палатки, решив, что напал враг. В походе я всегда спал в одежде и держал оружие под рукой, чтобы быть готовым к любой неожиданности. Бабаха уже стоял перед палаткой, зевал и чесал круглое пузо.
– Что случилось? – спросил я, все еще взволнованный внезапным шумом. – Враг напал, что ли?
Я ожидал, что помощник опровергнет мои слова и скажет, что это ложная тревога, но он только лениво кивнул.
– Все верно, вашблагородь. Крепкий у тебя сон, однако,