миг он даже подумал, что старуха наконец-то умерла, но не рискнул никак выразить свою надежду. Вместо этого он толкнул вперед худую грязную девушку, которую привел. Та шагнула в комнату испуганно, попыталась замереть на пороге, но слуга толкнул еще раз, и она упала на четвереньки перед креслом госпожи Ректора.
Госпожа Ямиара открыла глаза, слуга поспешно отвернулся, а когда услышал, надтреснутый кашель хозяйки, все было уже кончено. Девушка стояла и качалась на месте.
– Не валяй дурака, – приказала госпожа Ямиара девушке, – я запрещаю тебе переселяться в другие тела, так что береги это!
– Жестокая! – взвизгнула девушка, и тише повторила, – Жестокая, жестокая…
– Сперва работа! – ответила госпожа Ямиара, – Узнаешь, расскажешь – посмотрим. Получишь свою награду, когда Я сочту работу выполненной!
– Жестокая… – повторила девушка, повернулась и пошла к выходу. Слуга отошел с ее пути, но она рядом с ним остановилась, посмотрела на него. Улыбнулась обольстительно, протянула руку коснуться щеки… но не коснулась. Зашипела непонятное слово и бегом побежала прочь.
Слуга облегченно, но очень тихо вздохнул.
Глава третья
в которой ведется следствие и рвется обувь
Прошло пять дней. Затихли голоса людей, улетел дракон. Чары рассеялись, и то, что некогда было башней грозного колдуна, стало просто грудой камней. Только тело осталось валяться там, где когда-то был вход. Тело, к которому никто так и не посмел приблизиться.
Люди ушли, и за новыми заботами не вспомнили про убитого. А дракон старался не вспоминать – не хотел смущать друзей.
Сейчас только тело и напоминало о том, что прошло совсем немного времени. Все остальное выглядело так, что и не поймешь – неделю ли назад рухнула башня, месяц ли, или быть может, прошли годы…
Тело же выглядело отвратительно. В груди дыра, оставленная копьем и копошатся личинки, пустые глазницы смотрят в небо. Плоть гниет, поднимается отвратительная вонь. Но хищные звери из леса не решались приблизиться к страшному месту, и потому по трупу ползали лишь насекомые.
Она вышла из лесу около полудня.
Ее одежда была разодрана ветками, босые ноги кровоточили. Голое тело виднелось в огромных прорехах платья, многочисленные царапины покрывали кожу. Она шагала и улыбалась, словно наслаждалась собственной болью. Она не уклонялась от ветвей, не смотрела под ноги. Порой из ее рта вырывался тихий стон, но она не замедляла шагов, пока не вышла к башне.
Теперь она остановилась.
– Гра! – сказала она и села прямо на землю.
– Дай отдохнуть хоть немного! – простонала она, – Пить! Отдохнуть!
– Молчать! – рявкнула она сама на себя и засмеялась. Подтянула к себе босую стопу, провела по кровавой царапине пальцами, облизала собственную кровь.
– Магия ушла, – сказала она, подняла голову и по-звериному принюхалась. Потом засмеялась. На щеках, на грязном лице были разводы от высохших слез, и сейчас в углах глаз снова блестела влага.
– Магия ушла, а еда осталась, –