себе лица. Научились и тут же бросились менять себя – свои лица и заодно судьбы. А потом рождаются дети, похожие на тебя настоящего, на того, которого больше нет, которого ты сам не любил, и никто не любил, пока ты не сделал себе новое лицо. И начинаются драмы и разводы. И бедные дети, которые еще не знают о своей внешности ничего и хотят только тепла и любви мамы и папы, наблюдают со страхом, как ругаются их красивые родители, на которых они, некрасивые, беспомощные, совсем не похожи.
– Мне все равно. Называйте как хотите. Мне теперь вообще всё равно. Я хотела спросить вот что: я поставила на летней сессии семь двоек и в начале этого семестра у двоих не приняла пересдачу.
– Мальчикам или девочкам ставишь двойки?
Девушка быстро взглянула на меня и резко отвернулась.
– И тем, и тем. И я вдруг подумала – я злая? Я им мщу за то, что он… Да? Я теперь всегда такой буду?
– Если тебя это занимает, это очень хорошо. Значит, ты выздоравливаешь.
– Я не больна!
– Нет. Но у тебя рана, она должна зажить.
– Пока болело… я написала много стихотворений и даже… – Девушка усмехнулась, – стала победителем большого поэтического конкурса. И… как-то перестала писать. Всё, отрезало. Сажусь писать – ни одной строчки, ни одной рифмы. Пустота и тоска.
– Но ведь уже не такая тоска, как раньше?
Девушка покачала головой:
– Пусто, и больно, и тошно. И не проходит. Время идет, но не проходит.
– Давно вы расстались?
– Прошлой зимой. В самом конце зимы. В день всех влюбленных. – Девушка усмехнулась. – Я послала ему сердце, хорошие строки, и спросила, когда он придет. А он написал: «Никогда». И даже «извини» не написал. Ничего больше, ни одного слова. И везде удалил наши фотографии.
– У него кто-то есть?
– Нет. Я думаю – нет. Он любит ту.
– Ты не можешь этого знать.
Девушка помотала головой.
– Не могу. Но знаю. Чувствую. Я его чувствую, как будто он рядом. Чувствую, как ему плохо, как одиноко, как нужно тепло… Но не мое. Он любит ту, которая над ним просто смеялась.
– Должен пройти год. Все сезоны – осень, зима, весна, лето. И начнется жизнь сначала. Вот увидишь.
Девушка выпрямилась.
– Не надо меня утешать! Я пришла за советом. Мне просто нужен совет.
– Слушаю тебя.
Прищурившись, она смотрела куда-то в сторону. Я ее не торопила. Потом девушка резко встала и ушла, не обернувшись и ничего так и не сказав.
Я не смогла нормально поговорить с ней, поэтому она ушла. Не нашла нужных слов, переворачивала телефон, смотрела, что дальше пишет Мариша («Ты вообще, что ли? Тебе сколько лет? Почему ты так поступаешь? Тебе не важно, что…»), думала о себе в том числе. И вообще, говорила не то и не так. Она так и не сформулировала свой главный вопрос. Ведь она хотела в чем-то посоветоваться с посторонним человеком. Потому что с близкими не посоветуешься. Потому что близким надоела