а также посевной материал – белотурку (сорт яровой пшеницы), картофель, семена льна, табака и конопли. Оформление документов, записавшихся в колонисты будет проводиться в канцелярии, вместе с выдачей по восемь шиллингов на душу. Отплытие в Россию из порта Любек.
Переселенцы, пересилив первый страх, собрались довольно быстро. Главное, что они ехали не вразнобой, а сформировавшейся колонной. Люди из одного города уже близкие соседи, а на чужбине это практически родня. Многие знали друг друга с самого детства.
Эрнст уступил желанию жены и взял с собою Марту. Сено ей запасать не надо, практично рассудил он, коза сама себя прокормит, а молоко ребёнку не помешает. Эдит целыми днями что-то укладывала, вытряхивала, перебирала, выбрасывала, украдкой смахивая слезу. Эрнст только диву давался, откуда в этой маленькой женщине, почти девочке, столько сил и жизненной энергии.
Через несколько дней в Зульцфельд прибыл гужевой транспорт для колонистов, оплаченный русскими властями.
– Видите, девочки, как русский царь нас любит, – успокаивая себя, рассуждал вслух Эрнст, раскуривая на маленьком крылечке очередную трубку. – Пастор говорит, что в его жилах течёт немецкая кровь, значит, он не бросит нас в беде в своей огромной России.
Глава 4
Утро выезда на чужбину выдалось солнечным, Зульцфельд хотел навсегда остаться в памяти переселенцев тёплым родительским кровом. Очень дисциплинировано, без суеты и криков, колонисты грузили свои пожитки на огромные багажные подводы. Для безлошадных семей были поданы крытые повозки. Ждали пастора, чтобы получить благословение в дальнюю дорогу. Возницы нервничали: путь был неблизкий, солнце стояло уже высоко.
– Го-то-всь, – нараспев по слогам прозвучала команда с первого обоза.
– Го-то-всь, го-то-всь, – эхом полетело от одного обоза к другому.
Дружно натянулись вожжи, застоявшиеся лошади фыркнули, нетерпеливо роя землю передними копытами.
Неожиданно раздался пронзительный крик, перекрывший гомон выступающего обоза.
– Стойте, стойте, подождите. Остановитесь!
К Ратуше, где сформировался обоз, толкая перед собою тележку со скарбом, бежало огородное чучело. Несуразное существо с лицом цвета кумача, размахивая длинными руками-оглоблями, просило задержать отправление обоза. Услышав команду «Го-то-всь», чучело на секунду остановилось, чтобы перевести сбившееся дыхание, и, дико вращая глазами, вновь пронзительно закричало:
– Стойте, – и, подхватив тележку, теряя на ходу казённое имущество, побежало к обозу.
Следом за ним, крестясь и творя земные поклоны, брёл пастор Олаф. Зрелище было настолько необычным, что готовая к отъезду колонна застыла на месте. Не переставая вопить, задохнувшись от быстрого бега и хватая воздух широко открытым ртом, чучело остановилось у ближайшей повозки, и только по свисающим рыжим патлам жители деревушки Зульцфельд узнали в нём клирика пастора Олафа. Не имея дорожного баула для далёкого путешествия,