«Нас – не нас? Сегодня – не сегодня? Поймали – не поймали? Он – не он?..»
Наверное, всегда лучше быть в курсе новостей и событий. Тогда будешь точно готов ко всему. Надо соглашаться. Ещё Андрея сильно беспокоила фигура самого Александра Ивановича. Когда он молчал, то его вид вызывал нездоровые подозрения. Имея внушительную тучность в тридцать семь лет при маленьком росте (а весил он около девяноста кг, на первый взгляд), он на удивление представлял собой вполне заурядного человечка с карими глазками за обычными очками для близоруких, с большим мостовидным верхним зубным протезом с золотистым напылением. Увидишь такого – и пройдёшь мимо, даже не вспомнив. Но как только он начинает говорить, и всё меняется. Андрей ещё раз отметил странный голос, похожий на голос священника, или певчего. Нет. Тут что-то не то. И в этом надо разбираться. Тогда точно нужно соглашаться на предложение лейтенанта.
–Мы будем что-то вроде Атоса, Портоса и…– неуверенно сказал Андрей.
–Нет, блин! – обрадовался Женёк. – Мы будем Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф!
Из книги Андрея Ладина «Время «осиновых». Тёзка.» 4 глава
Не многие заметили, но в серой толпе было несколько человек из хутора Казакова, откуда пригнали арестованных. Чужаки пристально следили за всем, что происходило. Среди них была Александра Чёрная. Дочь казака Григория Александровича была воспитана в традициях своей семьи. Смелая, честная, прямая, как отец. Красивая, как все казачки, она никогда не страдала дефицитом внимания у хлопцев. К числу добродетелей можно было добавить завидное трудолюбие. Если она в поле, то работает до седьмого пота. Если она в хате, то в ней всегда пригоже. Гордился отец своей Санечкой. Особенно когда соседи говорили, какая невеста растёт. В шестнадцать лет подарил он дочери золотое колечко. Это был для неё самый дорогой подарок, с которым она не расстанется до конца дней.
Сам Григорий Чёрный происходил из старинного донского казачьего рода. Его далёкий предок, звавшийся так же, Григорий Чёрный, был знаменитым хопёрским атаманом. Его казаки основали несколько казачьих станиц севернее от Романовки. В 1773-1775 годах прадед нашего Григория Чёрного в числе хопёрских казаков участвовал в подавлении пугачёвского бунта, лично видел Пугачёва. После, спасаясь от переселения хопёрских казаков на Кавказ, бросил всё имущество и ушёл в наши места, где основал хутор Казаков. Отсюда уходил на империалистическую сам Георгий. С германской принёс он немецкую пулю в ноге, кривой шрам от штыка на левом боку и «Георгия» на гимнастёрке, орден за то, что лично пленил отряд немецких диверсантов-разведчиков в количестве восьми человек, которые заминировали железнодорожные пути и захватили в качестве «языка» штабного офицера. Вернулся герой с войны, думал, что теперь заживут. И хозяйство поднимут, и ещё детишек народят. Да не тут-то было. Географическое положение хутора помогло избежать его жителям волны расказачивания после Октябрьской революции. Но не помогло от продразвёрстки.
«Два Георгия, – говорил Чёрный, – защищают нашу хату». Ныне не было защитников у семьи