на руках и во всё лицо улыбнулся. Было ему 42 года, выше среднего роста, худощавый, из-за бороды выглядел старше, с вырванными ноздрями и выжжеными тавром буквами ВОР на лбу и щеках. Смотрелся неизмождённым, несмотря на дальнюю дорогу, на плечах довольно крепкий полушубок, на голове диковинная монгольская шапка-малахай с большими ушами и спадающим сзади хвостом волка.
Старший конвойный офицер построил своих гвардейцев возле саней в одну линию и стал готовиться к передаче узника тюремным властям каторги. Время шло, но никто к ним выходить не желал, большие деревянные ворота были закрыты, «где шляются дозорные, растуды их туды!» Офицер был в накинутом тулупе, февральский ветер с залива не особо тревожил его, а вот рядовой состав начал страдать, суконная шинель зимой так себе защита от мороза. Наконец массивные ворота открылись и к ним вышел сам полковник Любрас, отпрыск славного шотландского рода, соратник самого Петра Великого, в сопровождении двух тюремных офицеров. Старческим шагом подошёл к старшему конвоя, по-отечески приобнял его и спросил:
– Что за птицу привезли?
Офицер ответил, вытянувшись в струну:
– Трофим Грачёв я. Привёз опасного государева преступника Ивана Осипова Каина. Вот его дело, – и он протянул Любрасу увесистый томик документов.
Полковник взял в руки дело Каина, чертыхнулся, что забыл пенсне, и медленно подошёл к арестанту.
– Так это ты, собачий сын, Москву первопрестольную на уши поставил?
– Я, ваше высокородие, кто же ещё.
– Смел ты, я смотрю. В глаза гляди, отродье. Ноздри аккуратно рвали, да и буквы как учитель рисовал, палач и здесь свойский был?
Любрас рассмеялся натужно, закашлялся и скомандовал конвойным:
– Всем в гауптвахту, там тепло у нас. Обогреетесь, а завтра в дорогу обратную поедете. Каина определим пока в казарму (места общего заключения).
Конвойный офицер подошёл к Любрасу:
– Ваше высокородие, разрешите слово молвить?
Получив разрешение, продолжил:
– Скажу по секрету, у этого Каина денег немерено. Видно, у своих людей по всей Москве прячет. Те ждут, когда он вернётся, чтобы власть воровскую в России установить.
– Я понял вас, офицер, отдыхайте и поешьте с дороги. Как в Москве погода? Тоже снег сыплет? Вшей только не наберитесь, у нас их тьма-тьмущая. А «ночного царя» московского пока в светлицу (одиночную камеру), а там посмотрим. Может на ночь в «лису» (брусья с ножными отверстиями) определим.
Полковник Любрас осмотрел всю процессию и пошёл в свою тюремную вотчину, сказав фразу, озадачившую прибывших конвойных да и его сопровождение:
– Петра на вас нет!
Весть о том, что в Рогервикскую каторгу прибыл сам Ванька Каин, с быстротой почтового голубя пронеслась среди острога. Каторжная тюрьма представляла собой обширную площадь, окружённую