вскрыть любой простой замок. Но теперь уже не получится – после активации Сумеречного взора у меня осталось три единицы маны, а для Взлома надо минимум пять. Вот же непруха!
Мне бы сейчас в больничку Благодати – в такой ситуации даже наши лекари-практиканты станут для меня ангелами-спасителями. Но только Смайлик второй раз подряд меня в другой мир перетащить не сможет. Псевдокот только между чужими сознаниями умеет скакать, как антилопа, а после физической телепортации ему нужно долго восстанавливаться. Так что мое единственное спасение – взять аптечку, спуститься на шестой уровень бункера и добраться до местной электростанции, где обитает неживой хранитель Базы №13 – профессор Валериант Амаретто, лич-мастер четвертого уровня.
К сожалению, неупокоенный комендант бункера специализируется в некромантии и не силен в части медицины. Зато при жизни Валериант Амаретто был директором Башни Знаний Благодати. Поэтому у мертвого профессора сохранился такой объемистый магический свод, что ему многие живые маги позавидуют. Надеюсь, там найдется парочка заклинаний для того, чтобы законсервировать мою рану – хотя бы до тех пор, пока я не вернусь в Благодать и не отдамся в руки нормальных медиков.
Шатаясь и дрожа, как осиновый лист на ветру, я спустился со штабелей ящиков с целлюлозными макаронами, зашел в каптерку и взял саквояж с медикаментами. А затем мелкими шагами двинулся к намеченной цели. Смайлик, с явным неудовольствием оторвавшись от поглощения своего любимого лакомства, последовал за мной.
В коридоре бункера, где имелось аварийное освещение, я отключил Сумеречный взор. Ходить с ним на свету было крайне неприятно – все равно, что в приборе ночного зрения днем. И только сейчас я заметил, что мой псевдокот нервничает, чего раньше за ним вообще никогда не водилось. Смайлик, которого даже местные зомби особо не беспокоили, шел, словно на пружинах, напряженно всматриваясь в темноту бункера и принюхиваясь на каждом шагу. А в его расширенных глазах мерцали тревожные отражения ламп аварийного освещения.
Определенно, сверхчувствительные инстинкты псевдокота что-то беспокоило, и в любом другом случае он просто удрал бы куда подальше. Но сейчас у него под опекой был я – раненый, закованный в наручники и почти беспомощный. И мой хвостатый товарищ, презрев страх, продолжал прокладывать мне путь во мраке.
А меж тем мне становилось все хуже и хуже. Мало того, что тело Аграфена было ослаблено годичной отсидкой в железном подземелье, так я еще и основательно выдохся. Сначала при подъеме из глубоких тюремных казематов, а потом – на высокую дозорную башню. Теперь же меня просто мотыляло на ходу, и я мысленно молился о том, чтобы не упасть – подниматься в таком состоянии мне будет совсем уж тяжело!
Кроме того, тащить аптечку руками, закованными в наручники, было очень неудобно. Тяжелый саквояж оттягивал мне руки, кровотечение на предплечье вновь открылось, и каждый