raph>
1
Этьен Делакруа гнал лошадь вперёд, по извилистым лесным тропкам. Его чёрные волосы развевались позади, как и короткий зеленый плащ. Стояла та самая пора лета и дня, когда сердце отпускает тревога, когда разум чист, как начищенное серебро в доме дворянина, и когда тело настолько переполняет безудержная радость, что хочется подпрыгнуть и закричать на весь мир: «Я жив, я счастлив!».
Ласковое солнце лучом потрепало Этьена по щеке. Юноша, почти мальчишка, рассмеялся, как могут смеяться лишь те, у кого впереди вся жизнь. Этьену было семнадцать, у него был быстрый конь и острая шпага на бедре. И сейчас, в эти пару минут, он был абсолютно счастлив, он наслаждался быстрой ездой и бьющим в лицо ветром.
Этьен спешился, и, поколебавшись, сел на траву. В его голове мелькнула мысль, что плащ может запачкаться, но он отмахнулся от неё, как многие его знакомые (но не он сам) отмахивались от протянутых рук нищих. Сидя на траве, юноша вдыхал запах цветов и наслаждался минутой тишины. Лошадь мирно паслась рядом.
Хруст веток вывел Этьена из оцепенения. Он встал, отряхнул плащ, и, уперев руки в бока, решительно сказал в воздух:
– Я сам заработаю деньги! Да! Именно это я и скажу ей по возвращению. Звучит.
– Боюсь, вам уже не придётся этого говорить, – раздался резкий насмешливый голос.
Этьен так и подскочил. Он повертел по сторонам своей изящной головой. Из-за каждого дерева вышел человек в чёрной маске и чёрном костюме с изображенной на рукаве виселицей. Этьена прошиб холодный пот.
Гвардия Мятежников, самая отпетая бандитская шайка на юге Палонара – выкупленные, взятые на поруки или амнистированные разбойники – в полном составе выстроились перед оцепеневшим от страха маркизом. О нет… нет-нет-нет… только не сейчас!
– Без резких движений, монсеньор, – с издевкой продолжал говорящий, очевидно, командир «гвардейцев». – Мы только возьмем кое-что.
2
Ранее в скромном доме семьи Делакруа
– Мой дорогой Этьен, – проворковала вдовствующая маркиза Делакруа за ужином, – мне нужно кое о чём вас спросить.
– О чём же, матушка? – юноша сосредоточенно отрезал кусочек мяса.
– Мой дорогой Этьен, вы ведь теперь глава фамилии… мне нужно на всё спрашивать у вас разрешения… – капризно протянула матушка и поднесла к губам бокал с вином. – Впрочем, это не более чем пустая формальность, верно? Я собираюсь приказать вскрыть печать на двери комнаты вашего покойного брата.
– Матушка, – Этьен аж поперхнулся, – но ведь Раймон жив! Да и зачем вам это?
– Для меня Раймон Делакруа всё равно что мёртв, – отрезала мать, на миг утратив свою приторную маску, и Этьен почувствовал, что закипает. Раймон был лучшим на свете старшим братом, а то, что свернул на кривую дорожку и стал пиратом – так это с каждым может случиться.
– А кроме того, дитя моё, как бы ни было больно это признавать, мы в бедственном положении, – немного успокоившись, прибавила матушка. – Твоим сёстрам пора выезжать в свет, а в семейном бюджете образовалось… отверстие.
– Почему же я раньше об этом не знал? – удивился юноша.
– Мне не хотелось тебя беспокоить, – маркиза обворожительно улыбнулась, – ведь ты ещё так юн… Тебе совсем необязательно думать обо всём этом, Этьен. – Мать с надеждой подалась вперёд. – Просто дай разрешение.
– Я посмотрю бухгалтерские книги, – уклончиво ответил Этьен, сворачивая салфетку, – и решу, что можно сделать. Но продавать вещи Раймона мы не будем.
Весь вечер и всю ночь Этьен провёл над книгами, при свечах. Что-то не сходилось. Он ещё мог объяснить резкий скачок доходов пять лет назад – смена сюзерена всегда сопровождается раздачей привилегий, а новый герцог Рандарк прибыл как раз тогда. Но эти странные колебания в период, когда счетами заведовал Раймон, и резкое увеличение расходов на листах, исписанных почерком матери…
За завтраком Этьен поинтересовался:
– Лиана, как часто ты обновляешь гардероб?
– Четырежды в год, – старшая сестра гордо приосанилась.
– И сколько платьев ты покупаешь?
– Десяток или полтора. А что?
– Так… – Этьен помрачнел и обвёл стол взглядом. – А вы?
– Столько же, – пискнула Миранда, и Ирма поддержала её кивком.
– Этьен, я не понимаю в чём… – начала было мать, но он её перебил.
– Четыре умножить на полтора десятка… пусть даже на дюжину… и на… ага… плюс шляпки и туфли… – бормотал маркиз и вдруг стукнул ладонью по столу. – Всё сходится! Любезные сёстры, вы тратите на туалеты слишком много средств. Богатый гардероб уместен, когда денег куры не клюют, – развил свою мысль Этьен, – а не когда семья едва сводит концы с концами.
– Но, Этьен, – возразила матушка, – девочкам что теперь, не выезжать в свет? Так и жить до старости