тем же. Быть может, потому и не сразу понял, кто на самом деле стоит перед ним. Ведь лицо у гостя было иным, чем тогда, под стенами цитадели Агнца.
– Ты позабыл кое-что, – знакомый голос, похожий на клекот птицы…
В ладонь Николая, будто сам собой, появившись из ниоткуда, лег монашеский нож, казалось бы, навсегда утерянный.
– Есть вещи, которые просто так не исчезнут, – ответил гость на немой вопрос. – Слишком многое вобрали они в себя. Вспомни, где уцелел, что выдержал этот кусок металла.
Странно, но даже такого объяснения было достаточно. Николай вмиг представил пылающий ад посреди пустыни, пепел врагов и друзей на проклятой всеми богами земле. Теперь к едкой горечи той неизбежной жертвы добавился вкус новой крови. Сколько прольется еще?
– Не истязай себя и не кайся, – вновь собеседник будто опередил его мысли. – И тем, кто рядом, не позволяй этого. Иначе уподобишься рабам Агнца – его вина, что пришлось исполнить кровавый обряд.
– Выходит… – собственный голос не слушался Николая. – Выходит, Марк был обречен заранее?
– Он сам себе выбрал судьбу, – прозвучал бесстрастный ответ. – В тот миг, когда окончательно предпочел разуму веру. Змеиный яд лишь заставил открыться все его страхи и слабости, недостойные такого, как он. Жизнь – это пир, и пресыщенным лучше уйти, чем скучать и мучиться.
Николай едва не схватился в гневе за меч – настолько чуждыми и враждебными показались ему слова гостя. Все, что внушали с пеленок, со школьной скамьи, с первых дней самостоятельной жизни противоречило этому. Но все-таки он сдержался. Что-то подсказывало: клинок повстречал бы лишь воздух. И вспомнилось…
Улица вдоль церковной стены – узкая, смрадная, полная нищих безумцев. Гнойные язвы, пузыри слюны на губах, шепчущих просьбы о помощи пополам со святыми истинами. И фанатичный блеск воспаленных глаз – совсем как у Марка во время обряда. Христос, Иегова, Митра – не все ли равно?
По узкой, опасной тропе безверия могут пройти лишь немногие. Но ведь и боги не всякому в помощь. Иным и вправду лучше погибнуть, чем ждать, пока безудержная, слепая вера не превратит их в живых покойников.
– А остальные? Те, кто напал на нас в храме?
– Сам знаешь, они поступили на редкость глупо. Зачем нападать, если и поживиться нечем? Кто-то вел их – против воли и здравого смысла.
«И в самом деле, – подумал вдруг Николай. – Только числом и давили, иначе вырезали бы нас с легкостью. Перли вперед, как зомби, как марионетки в чужих руках. Скот на заклание!».
– Ты верно заметил, – будто услыхал его гость. – Убийство животных – особое таинство в храмах Митры. Но древние, истинные ритуалы требуют в жертву людей.
– И какова моя роль во всем этом? – Николай против воли вздрогнул.
– Твой символ – голодный пес на храмовой фреске. Инстинкт велел тебе лакать кровь, рвать зубами мясо запретной жертвы.