а немецкой армией.
Все трое офицеров были выпускниками Академии Генерального штаба и потому легко поняли друг друга. Обстановка была критической. Высокое качество грамотно проведенной разведки не вызывало сомнения. Старшим офицерам необходимо было обсудить создавшееся положение, но прежде предстояло решить дальнейшую судьбу разведчиков.
– Не знаю, как мне поступить с вами, голубчик. Сведения, которые вы собрали, необходимо доставить даже не в свою дивизию, а в штаб армии самому командующему. Иначе я переподчинил бы вас себе, что считаю правильным. К тому же хотел бы иметь при себе такого толкового и храброго офицера, как вы. В состоянии ли вы продолжить свой рейд?
– Так точно, ваше превосходительство.
– А ранение? Все же правая рука…
– Я в некотором роде левша.
– То есть все делаете левой рукой?
– Не совсем так. Силы в левой руке меньше для рубящих ударов, да и фехтую ею неважно. А в остальном могу все делать и левой рукой, даже писать, если хочу изменить почерк.
– Да вы, голубчик, прямо уникум какой-то.
– Должен сказать, что это не совсем так. Я, ваше превосходительство, совершенно для себя неожиданно открыл, что среди казаков чуть ли не каждый третий левша, а каждый четвертый одинаково рубится обеими руками.
– Ничего удивительного, – впервые нарушил молчание полковник Терехов. – Наши казаки – лучшая иллюстрация теории Дарвина. Я не имею в виду их происхождение от обезьяны. Но именно естественный отбор лучше всего иллюстрируют их кривые ноги. Вероятно, кривоногие лучше выживали и потому давали потомство, как, наверное, и левши. Разрешите и мне, господин штабс-капитан, поблагодарить вас. Своими действиями вы обеспечили нам передышку длиной в день. Уверяю вас, мы ее использовали с толком.
– Вот что, господин штабс-капитан, ответьте мне. Отличившиеся воины в вашем отряде, конечно, есть?
– Вахмистр Востров. Рядовой Надточий, – не раздумывая назвал две фамилии Мирк. – Последний спас мне жизнь, – почти не слукавив, добавил он.
– Прекрасно. Спуститесь с Михаилом Борисовичем в канцелярию и возьмите у него солдатских крестов сколько требуется. Сами и вручите. Мог бы и я, но обстановка неподобающая. Мы армия отступающая, – продолжал генерал, – а я по войне с японцем уже знаю, что отступающую армию крестами не жалуют, как бы героически она ни сражалась. Но я также знаю, что кресты вдруг приобретают свойство прилипать к груди штабных. А что касаемо вас, то… – генерал снял со своей груди крест ордена Святого Георгия четвертой степени и прикрепил его на грудь Мирка-Суровцева, – я волен сделать так. По правилам вас нужно представить сначала к Станиславу, к Анне или к Владимиру с мечами, я это и сделаю своим приказом, но так-то оно вернее будет. Другой орден так точно не смогут замылить.
Ничего нет для солдата дороже, чем признание его заслуг. Даже раненое плечо меньше, кажется, стало болеть.
Еще в помещении штаба Суровцев сам