Взрослый ребенок алкоголика. Реальная история взросления и исцеления от детских травм
пыталась спасти отца, обращалась за помощью к родственникам и кодировала его, но все было тщетно. И со временем она опустила руки. Я полагаю, она поняла, что такая поддержка оказывается тщетной до тех пор, пока сам человек не осознает свою болезнь. Я видела, как мама говорила папе, что он страдает от алкоголизма и нуждается в лечении, в то время как он не принимал этого факта, категорически отвергая идею о своем недуге.
Со временем в пьяном угаре он становился неистовым агрессором, и дело доходило до избиений мамы. Не просто драк, а именно жестоких избиений. Отец, обладая крупным телосложением, высоким и сильным, неизменно обращал свою ярость на миниатюрную маму. Это был неравный бой, в котором слабейшая сторона была обречена. Его поглощала ревность, и в алкогольном бреду ему мерещилось разное, и это вызывало приступы ярости. В этих неистовствах он физически наказывал маму, а затем и старшую сестру, когда она становилась на защиту.
Когда мне исполнилось 12, сестра окончила школу и уехала учиться в другой город. Я почувствовала, как страх заполняет пустоту – казалось, я осталась одна. На протяжении нескольких дней я рыдала в подушку, сохранившую запах её присутствия. С её отъездом стало еще хуже. Порой это напоминало изощрённые пытки: отец мог запереть квартиру изнутри, спрятать ключи, отняв у нас даже последний шанс на спасение.
Тогда, в детстве, я научилась звонить в милицию с невероятной скоростью, хотя не сразу. Сначала, позвонив на 02, я в слезах кричала в трубку о том, что папа бьёт маму, но прежде чем успевала назвать адрес, он подлетал и вырывал телефонный провод с корнем. Но я была смышленой и быстро усвоила, что первым делом необходимо называть адрес. Отец, однако, тоже не был дураком. Иногда он заранее готовился, закрывая входную дверь, пряча ключи и выдергивая провода.
В такие моменты оставалось лишь кричать – истошно и громко. Я не понимала, почему, когда я зову на помощь, никто не приходит. Чудом, иногда соседи вызывали милицию, а иногда – нет. Эти эпизоды заканчивались тем, что он, видимо, уставал бить.
Не в силах защитить маму, хотя настойчиво пыталась и за это получала, я убегала в свою комнату, молясь Богу: «Помоги, чтобы папа успокоился и всё прекратилось». И, чудесным образом, он в какой-то момент успокаивался. После этого я стала верить в Бога.
Как моя хрупкая мама всё это переносила, я не знаю. С каждым годом ситуация только ухудшалась, избиения становились всё более частыми и жестокими.
Я перестала называть его папой – он стал для меня отцом. Однажды я даже поплатилась за это: услышав, как я упомянула его как «отца», он рассвирепел. Из-за страха перед ним я продолжала называть его папой, но внутри уже ненавидела.
Каждый день я проживала с перманентным ощущением страха, который стал частью моей жизни. Днем, когда его не было, я с ужасом думала о его приходе, о том, в каком состоянии он вернется. Когда отец был дома, я сидела настороже, готовая к новой порции адреналина. Даже ночью, когда он засыпал, мне не было покоя: он мог внезапно проснуться и устроить маме скандал с побоями.
В