Взрослый ребенок алкоголика. Реальная история взросления и исцеления от детских травм
ей, как жить, хотя она, по моему мнению, не имела на это права в отношении меня. Каждая наша ссора казалась мстительным отголоском той боли, которую я испытывала в детстве.
Я легко заводилась, и меня можно было быстро вывести из себя.
Я была импульсивной, остро реагировала на мелочи. Даже такая простая ситуация, как желание купить платье именно сейчас, могла вывести меня из себя, когда магазины закрывались, а я оставалась ни с чем. В те моменты злость обрушивалась на всех: продавцов, мужа, на саму себя. Мне хотелось разгромить, разбить, хоть как-то выразить весь накопившийся гнев.
Импульсивность – черта, присущая детям. Это похоже на истерику ребенка, которому не купили желанную игрушку. Когда что-то недополучено в прошлом, человек порой стремиться восполнить это в будущем. И вот я оказалась в ловушке: взрослая по годам, а эмоционально – все еще нет.
Импульсивность часто проявлялась в приобретении ненужных вещей. Каждая покупка была попыткой залатать зияющую рану боли, что открывалась внутри меня. Это была лишь иллюзия спасения, разговор со своей пустотой, но решение было мимолетным, как утренний туман. Ведь эйфория, возникающая от покупки, стремительно ускользала, оставляя лишь чувство опустошенности.
Стремление к совершенству – это внутренний порыв, коренящийся в неясности: порой мне было сложно различить, где проходит граница нормы. Я чувствовала обязанность быть идеальной женой и матерью, и когда мне не удавалось выполнить эти роли, критика внутри меня разгоралась с огромной силой.
Отсюда также возникал страх выглядеть глупой, показать, что я что-то не знаю. Ведь тогда я даже не думала о том, что незнание – это естественная часть человеческого существования. Познание всего невозможно, как и идеальность в каждом шаге.
За этим скрывался перфекционизм как стремление к идеалу требует, чтобы любое действие исполнялось безупречно. Время от времени, вместо того чтобы решить задачу, пусть и с ошибками, я предпочитала оставаться бездействующей. Существует такое выражение: «Хочу сделать идеально, но чаще получается вовсе никак». Вот именно так у меня часто и происходило. Да и до сих пор бывают у меня моменты, когда стремлюсь выполнить все идеально. Тогда я напоминаю себе, что лучше сделать неидеальный шаг, но шаг.
Я никогда не умела разрешать конфликты; этому меня не учили. Конфликты вызывали у меня внутреннее отторжение, и я старалась обходить их стороной. Когда же избежать ссоры не удавалось, у меня возникало две яркие реакции. Первая – убежать, ведь мой внутренний ребенок пронзительно помнил скандалы из детства и испытывал страх перед лицом «противника». Вторая – атаковать, срываясь на крик.
Я даже не переносила быть свидетелем споров. Как только разговоры начинали звучать с повышенными тонами, в моей душе возникал знакомый страх. Это был тот же ужас, что и в детстве, когда отец поднимал руку на маму.
Однако парадоксально, я любила споры и могла с пеной у рта доказывать мою правоту.
Мне было непросто доводить