Я родилась в 90-м году, Союз рухнул через год и к тому моменту, как я пошла в школу, в стране творился форменный беспредел и полное отсутствие буквально всего. Мама тогда только устроилась работать в государственное ведомство, зарплату регулярно задерживали или не платили вовсе, и бОльшую часть года мы питались чем пошлет бог и дача.
Дача была на острове посреди Волги, и чтобы на нее попасть, нужно было встать в шесть утра, пешком дойти до речного порта, отстоять час в очереди (никогда этого не понимала – зачем стоять больше часа на ногах, чтобы успеть занять сидячее место и просидеть следующие сорок минут,если можно поспать подольше и устать гораздо меньше?).
Сорок минут или час плыть на кораблике, потом подниматься под палящим летним солнцем в гору и идти по раскаленному песку еще с полчаса – и вот она, дача. В моем детстве участок был около десяти соток с маленьким летним домиком и отдельной кухней. Все эти десять соток надлежало обрабатывать, плотно засаживать овощами и фруктами, поливать и пропалывать, чтобы потом в конце сезона тащить урожай на себе, в рюкзаке и пластиковых вёдрах, обратно в город, и есть его – вялую морковку и глазастую сморщенную картошку – до самой весны. Да, наша семья получила огромное подспорье в плане продуктов, но…
Мы с бабушкой начинали ездить на дачу в апреле-мае и заканчивали перед сентябрем, чтобы не срывать учебный процесс. Мы уезжали во вторник рано утром и возвращались в воскресенье вечером. Понедельник можно было потратить на помыться, вымыть голову и постирать вещи, и – обратно. Всю теплую часть года я проводила в дачной ссылке, и это не были те ностальгические «каникулы в деревне», это был очередной виток безысходности. Из удобств на даче был совершенно жуткий деревянный туалет, в котором водились огромные пауки, которых я боялась с детства, и металлическая рама с бочкой сверху. Без шторок, без ничего. Вода в бочке нагревалась под вечер и была приятной температуры, но вот никакой защиты от посторонних глаз не предусматривалось. Хочешь мыться – вперёд, кому ты нужна на тебя смотреть. Душ стоял на пустом месте у забора, разграничивающий наш участок и соседский. Забор – крупная сетка-рабица, деревьев и кустов рядом нет. И я мылась, конечно, после целого дня на огороде, на глазах у всех соседей, лет так до тринадцати. Потом уже стало совсем невмоготу и купаться я бегала на Волгу, где окуналась прямо в одежде. Лёгкие футболки и шорты сохли прямо на мне, пока я бежала обратно, прекрасно зная, что сейчас опять будет крик и хворостина, но мыться прилюдно в душе было гораздо гаже.
Не знаю уж, что у бабушки были за заскоки, но сталкивалась я с таким довольно часто – она могла не давать мне надевать футболку со словами «пусть тело подышит» в мои двенадцать или гнала работать в огород в одних трусах вместо шорт. Но в футболке, да.
Семья
М.: «Мой старший брат домогался до меня несколько раз. Старшая сестра уже во взрослой жизни призналась, что "догадывалась о вашей «любви», но думала, что с твоей стороны это было добровольно (!)".
Сколько