да, – засмеялась Айрис.
– А чем не она? Я думаю, каждое дерево мечтает хоть раз стать на Рождество великолепной украшенной елкой, – улыбалась мама.
– Это точно. Мне нравится.
– Я старалась, – сказала мама и, улыбаясь, подмигнула Айрис. – Только пока не придумала, как туда дотянуть гирлянду, но…
– Не надо, а то еще замыкания нам не хватало. Огоньки будут в доме.
Пока мама на кухне заваривала свой фирменный новогодний чай и разбирала пакеты, Айрис поднялась к себе на второй этаж и кинула рюкзак на кресло около кровати. В ее комнате совершенно ничего не изменилось. Стол у окна, шкаф, где все еще лежали ее старые вещи, которые она так и не забрала в университет, односпальная деревянная кровать, заправленная любимым покрывалом с принтом Гарри Поттера и два ночника. Единственное, не было разбросанных повсюду вещей. Айрис усмехнулась и посмотрела на яркие экзотические цветы, которыми они с мамой расписали одну стену, когда она еще училась в младшей школе. Она тогда так гордилась, что ее мама позволила ей сделать это, да и вообще была для нее скорее подругой, чем заботливым надзирателем, как у ее сверстников. Но другие считали иначе, они говорили, что Виктория слишком странная и вообще не правильная. Айрис делала вид, что не слышала их насмешек, а иногда, когда терпение лопалось, она пробовала им противостоять. Но пытаться доказывать что-то тем, кто не хочет ни слушать, ни понимать, – пустая трата времени. И Айрис просто спрятала свои чувства и замкнулась в мире своих историй. Так было проще, особенно после того, что произошло, когда ей исполнилось тринадцать. Даже сбежав из Сноулейка и от мамы, она так и не смогла открыть перед другими запертую когда-то дверь в свой мир.
Айрис глянула в окно, выходившее на соседний дом. Он казался заброшенным и старым, все занавески были задернуты, и свет не горел. Но соседские дела ее всегда мало волновали, куда важнее было найти то, зачем она вернулась. Айрис огляделась.
«Где ты спряталась? Как я могла забыть самое важное?»
Если бы она не забыла свою писательскую тетрадь, когда переезжала в общежитие, то, наверное, так бы и не решилась вернуться домой даже на Рождество. Настолько сильно ей хотелось порвать эту связь, доказать себе, что она другая.
Айрис приступила к поискам тетради, где с тринадцати лет вела особенную хронику, записывая то, что видела, но окружая это особой историей. Так иное сливалось с обычным, переносясь на листы бумаги и превращаясь в загадочный фантастический рассказ. Так ее страхи и сомнения исчезали из реального мира, и она сама диктовала правила и придумывала финал. Всегда счастливый финал.
Проверив все полки с учебными материалами из школы, нужную тетрадь Айрис так и не нашла. Она перевернула вещи в шкафу, посмотрела в старом рюкзаке и даже заглянула под кровать. Но тетрадь словно исчезла. Айрис вернулась к столу, и вновь ее взгляд остановился на мрачном соседском доме. Она сморщилась, потянулась к шторе, чтобы задвинуть ее, но передумала. Ей всегда казалось, что с закрытыми шторами комната